Смотрю на Карима, а он уже закрыл глаза и тяжело задышал. В одной руке пистолет, в другой – магазин. Вижу, что в нём ещё есть патрон. Он медленно вставил его в пистолет и перезарядил.
– Это последний. Для себя оставил, – сказал Сабитович.
Димон достал гранату из кармана. Сначала показалось, что руки у него дрожат, но он сосредоточился. Крепко сжал гранату и вложил палец в предохранительную чеку.
– Умирать не хочется на чужой земле. Зачем я рапорт только написал, – произнёс Димон.
Что ему ответить? Внизу духи идут, ступая по камням склона. Афганское солнце припекает. И жить хочется…
– Не послали бы нас, послали бы кого-нибудь другого, – ответил я и тоже достал гранату, крепко сжав её в руке.
Пули попадали по камням, откалывая последние куски от наших естественных укреплений. Совсем рядом произошёл взрыв, но нас только слегка повело в сторону.
Переложил гранату с правой руки в левую, и продолжил не сводить с неё глаз. Кажется, что выхода у нас и правда нет. И вот такая маленькая вещь, как граната, может быстро закончить жизнь. Взрывом нас изуродует до неузнаваемости. Но и несколько духов заберём с собой.
Правой рукой медленно провожу по земле, усеянной гильзами, камнями и пропитанной нашим потом и кровью.
Духи поднимаются. По приближающимся звукам кажется, что им остались пару десятков метров. Глубоко вздыхаю, но мозг пока отказывается принимать предстоящую гибель.
– Я себе представлял, что будут кружить вороны или ещё какие-то падальщики над нами. Но ни одной птицы нет поблизости, – тихо произнёс Карим и приставил ствол пистолета к подбородку.
Сабитович прав. Я тоже не вижу стервятников или грифов над нами. На скалах никто не сидит и не ждёт нашей смерти.
– Близко… уже… подошли, – сказал Димон, пригибаясь из последних сил от летящих поверх нас пуль.
Батыров не спешит выдёргивать чеку. А духи уже близко.
Тут над головой прозвучал громкий и отрывистый крик. Так не кричат стервятники!
В нескольких метрах от меня, совершенно не боясь пуль, приземлилось пернатое создание. На макушке и затылке птицы ярко-рыжие пятна. Клюв короткий, похожий на серп. Грудь широкая и мощная. Спина дымчато-серая.
Местный подвид соколов во всей красе! И как-то всё вокруг стало светлее. Будто свет в конце тоннеля появился.
Но и духи уже подошли вплотную. По звуку шагов совсем близко. Даже можно учуять запах их старой одежды и пота.
Надо ещё пожить. Хоть пару минут. Сокол вспорхнул вверх, издавая громкий крик.
– Нечего переводить гранаты просто так, – сказал я, выдернул чеку и бросил гранату в толпу духов.
Секунда, две… и земля затряслась. И это явно не граната взорвалась! Послышался до боли знакомый гул и свист. Пожалуй, этот звук ни с чем нельзя спутать.
Меня слегка присыпало пылью и каменной крошкой. Димон медленно пополз в мою сторону, чтобы показать что-то.
– Лежи! Лежи! – крикнул я, прижимая Батырова к земле.
Ещё минуту шёл залп. Ощущение, что нависшие над нами горы вот-вот рухнут. Несколько камней упало рядом, и чуть было не придавило израненные ноги Батырова. В последний момент успели с ним перекатиться.
И тут же всё резко затихло. Взрывы сменились пулемётным огнём где-то вдалеке. Эхом разносятся стоны и вскрики. Среди этих страшных голосов раненых духов, слышу звук родных винтов и работающих двигателей Ми-8.
Я выглянул из-за валуна, от которого уже мало что осталось за время боя. На входе в расщелину рассредотачивалась группа, высаженная из вертолёта. Сразу видно, что одеты они в форму номер 8 – «что имеем, то и носим». Кто в костюмах КЗС, кто в «прыжковке», а кто и в уставной форме «облегчёнке».
