Данилов нахмурился. Ему не доводилось прежде встречать влюбленную женщину, не проявляющую интереса в отношении дел собственного супруга. Особенно, когда речь заходит о ссорах и сатисфакциях. Если только… дама влюблена по-настоящему.
«Тут два варианта, – поразмыслил жандармский обер-офицер. – Либо очаровательная Наталья Петровна что-то не договаривает. Либо их отношения с безвременно почившим супругом были не столь уж идиллическими… И что это она все время поглядывает то на часы, то в окошко? Назначила кому-то встречу?»
Выяснить это можно только одним способом – поскорее уйти! Задерживаться ни в коем случае нельзя, иначе дама упустит время и останется дома. А что если все наоборот и некто должен явиться к ней сам? Может, все-таки не торопиться? Нет! В таком случае придется удовольствоваться лишь созерцанием гостя. Послушать, о чем говорят, уже не удастся.
Петербуржец машинально перехватил взгляд Карачинской. За занавесками смутно угадывались силуэты садовых деревьев, на них покойно шуршала листва, приводимая в движение могучим дыханием близкой горы. Кажется, окно выходило на палисадник. Весьма удачное стечение обстоятельств. Вот где можно без труда затаиться и, оставаясь незримым, слышать каждый звук!
Евгений Николаевич мысленно перебрал не заданные вопросы. Отсеял лишние. К примеру, невзирая на строгое предписание инструкции ведения допроса, разработанной нарочно для чинов полевой жандармерии, совершенно не имело смысла уточнять местонахождение девушки в момент убийства. Решительно невозможно представить себе Наталью Петровну, продирающуюся сквозь заросли с ружьем наперевес! Если и считать ее фигурантом, то непременно следует основываться на предположении об участии в деле неких посредников или, если угодно, исполнителей. Уж не их ли поджидает наша красавица?!
Юный сыщик поднялся и водрузил поверх русой головы форменный головной убор, обозначив намерение откланяться. Обвел зажатой в ладони перчаткой пространство вокруг себя и как бы между прочим поинтересовался:
– Надо полагать, поручик передал вам сию латифундию в наследство?
– Что вы! Владимир Михайлович не успел выкупить дом. Оставил после себя только и исключительно долги. Если пожелаете, можете ознакомиться с его бумагами и закладными у душеприказчика. Я пришлю вам адрес.
– Окажите милость, мадам. Засим позвольте пожелать вам доброго вечера. Благодарю за уделенное время.
Женщина окликнула его на самом пороге:
– Евгений Николаевич!
– Да?
– Я рада… рада, что смогла оказать следствию посильную помощь.
Штаб-ротмистр по-военному щелкнул каблуками и коротко поклонившись, сбежал с крыльца, сопровождая свой уход противным скрипом рассохшихся половиц. Спустя краткий миг о нем напоминало лишь легкое покачивание вишневой ветви, по случайности задетой плечом.
– Плечом, попробуй наддать плечом! – посоветовала Наталья Петровна, рассеянно наблюдая за тщетными попытками горничной притворить дверь.
Отсутствие в доме мужчины немедленно повлекло проблемы, о существовании которых Карачинская прежде и не задумывалась. Покосился входной проем, заскрипело крыльцо, колодезное ведро отвязалось и грохнулось в студеную черную воду. Забор, ограждающий палисадник, так и остался неокрашенным. Пришлось Прасковье самой браться за кисти, мешать краску.
«Разреветься бы, – подумала молодая вдова, снова взглянув на часы, – да слез нет. Все вышли. И где, скажите на милость, носит этого Лебедева?!»
