В частных письмах все свои неудачи французы сваливали на… грязь и морозы. Сам же Наполеон тем временем переживал бурный роман с полькой Марией Валевской.
Пока один император предавался любовной неге, второй изо всех сил торопился на войну. После Эйлау Александр I сразу засобирался к своей армии. В Митаве он посетил жившего там короля-эмигранта Людовика XVIII.
– День, когда я водворю вас на престол, будет счастливейшим моим днем! – сказал российский император экс-королю при встрече.
– Как вас здесь содержат? Не обижают ли? – поинтересовался затем он у толстогубого обжоры «бурбона», известного всей Европе своим иезуитским талантом плести тончайшие интриги.
– Все хорошо, мой дорогой брат, – вздохнул Людовик, колыхая бездонным чревом. – Но мало хороших вин!
– Это вполне исправимо! – успокоил приживалу Александр. – Поговорим о политике. Я хотел бы, пользуясь случаем, получить от вас гарантии будущей дружбы наших государств!
– Не рановато ли? – удивился обжора-интриган.
– Уже нет! Наполеон будет скоро мною уничтожен и низвержен в ад! А потому я хочу знать, что вы думаете в отношении нашего будущего альянса? Что касается меня, то я хотел бы видеть вас своим союзником в достижении своей главной политической цели!
– Какой же?
– В занятии Дарданелл!
– ?!!
– Вы еще раздумываете? – поднял недоуменно бровь Александр.
– О нет, нет! – торопливо ударил себя по жирным ляжкам Людовик. – С моим восшествием я тут же выступлю против Турции и сделаю все для обеспечения вашего владычества над проливами!
– Я нисколько не сомневаюсь в искренности ваших слов! – дружески улыбнулся августейшему беженцу Александр. – Вино же вам сегодня доставит лично мой обер-гофмаршал!
В предместьях заштатного городка Юрбурга Александр провел смотр гвардии, которую привел из Петербурга брат Константин. Преображенцы, семеновцы и измайловцы кричали «ура», рвясь в бой.
Туда же, к Юрбургу, притащился и униженный Фридрих-Вильгельм II, совсем недавно потерявший свою армию при Ваграме. Прусский король клял Наполеона и плакал о своей участи. Тронутый горем прусского короля, российский император сердечно обнял его. Оба залились слезами: Фридрих-Вильгельм – вспомнив об утерянной армии, Александр – жалея Фридриха-Вильгельма. Обнимая старого друга, Александр воскликнул:
– Не правда ли, ни один из нас двоих не падет один? Или оба вместе, или ни тот ни другой!
Вконец разрыдавшийся от жалости к самому себе, Фридрих-Вильгельм упал головой на плечо верного союзника:
– Вместе… Рядом… До конца…
Мимо окон с песнями шли один за другим пехотные батальоны:
Ах, ты, сукин сын, камаринский мужик!
Ты за что, про что калачницу убил?
Я за то, про то калачницу убил,
Что не с солью мне калачики пекла,
Не по-о-од-жаристы-я!
Друзья-императоры долго стояли, обнявшись… Увы, как показывает история, клятвы монархов зачастую стоят не слишком дорого. Пройдет не так уж много времени, и тот же Фридрих-Вильгельм отправит свой корпус в составе наполеоновских войск в Россию, предварительно извинившись за это перед другом Александром…
После душещипательного общения с королем Пруссии Александр встретился и с Беннигсеном. Помня об Аустерлице, император поспешил сразу же заявить генералу:
– Я здесь гость, и никуда вмешиваться не намерен! Все повеления исходят лишь от вас! Я же буду лишь наблюдать и… вдохновлять!
– Какая великая честь для меня! – склонил голову хитрый Беннигсен.
