– Ну, конечно, – ответил Веленский, – и осетины, и чеченцы немало вынесли из этого соседства и из своего приобщения к более высокой культуре. И чем дальше, тем они все больше и больше оценивают плоды ее. Вы уже знакомы с некоторыми из образованных осетин и, между прочим, с полковником Xорановым, к которому мы и едем теперь; потом познакомитесь еще и с другими, а пока воспользуйтесь случаем поговорить здесь, в Ардоне, с нашими ашиновцами.
–Что такое? – переспросил я своего товарища.
–А видите ли, когда Ашинов собирался в свою экспедицию в Абиссинию, то он набирал себе достойных сподвижников среди казаков и других искателей приключений. Конечно, и наши осетины не преминули примкнуть к нему, и несколько человек ардонцев сопровождало его в Африку, откуда потом со всей экспедицией и главой ее их вернули обратно на родину.
–И они теперь здесь, в Ардоне?
–Да, я думаю. И если вы попросите Созрыко Дзанхотовича, то он, наверное, не откажет пригласить их к себе. Они говорят по-русски и рассказывают очень много интересного. Но вот мы и приехали.
В этот момент тележка наша въехала во двор, окруженный разными службами и забором, и остановилась перед небольшим щеголеватым домиком, под железной крышей. Несколько собак приветствовало лаем наше появление, а когда мы сошли о тележки и поднялись на деревянное крылечко, к нам навстречу вышел сам хозяин, полковник Xоранов, плотный и крепкий мужчина, невысокого роста, лет сорока от роду.
Осетин и уроженец Ардона по происхождению, он получил воспитание в русских военно-учебных заведениях и офицером уже, в чине сотника, принимал участие в последней русско-турецкой кампании. Состоя при «белом генерале» М. Д. Скобелеве, он успел заслужить особенную его любовь и получил от него на память прекрасную саблю с такой надписью:
«В память пережитых вместе боевых впечатлений в славную кампанию 1877 – 1878 г.г. в Европейской Турции от ценящего молодецкую службу сотника Xоранова начальника N-го отряда генерал-адъютанта Скобелева. Адрианополь 12 ноября 1878 г.».
Сабля эта хранится, конечно, как святыня, и вместе с портретами самого Михаила Дмитриевича, его отца, матери и ближайших сподвижников, и сотрудников, A. H. Куропаткина, ныне военного министра, Баранка и украшает кабинет хозяина. Любезно пригласив нас спать и расположиться вообще, как у себя дома, полковник Xоранов тотчас же распорядился насчет закуски, вина и чая. А пока бойкий мальчуган ингуш устраивал стол и устанавливал посуду, он занимал нас своими воспоминаниями о «белом генерале» и вообще о последней кампании…
В это же время на пороге комнаты, где мы сидели, появился молодой человек лет 22-23, одетый в туземный костюм, и скромно стал в стороне. Хозяин выждал, пока наш разговор на минуту оборвался, и затем отрекомендовал этого молодого человека, как своего младшего брата, студента Московского университета. Я с удовольствием пожал руку симпатичному молодому человеку и пересел на соседний стул, чтобы освободить ему место. Но он поблагодарил и остался стоять.
– По нашим старинным обычаям, младшие не могут садиться в присутствии старших, – сказал он в пояснение.
– Это верно, – подтвердил и хозяин: – молод еще, пускай постоит. А когда вырастет, так и перед ним тоже будут стоять.
И только, когда подали закуску, он разрешил своему брату сесть вместе со всеми нами к столу.
А на другой день, когда я остался вдвоем с этим молодым человеком, я вновь вел речь на этот вопрос, и он мне сказал.
