– Ника, чуть правее! – попросила Оля. – Карпова мне не загораживай!
Пришлось подвинуться.
Оля принялась делать кадр за кадром, то и дело придирчиво глядя на то, что получилось и восклицая что-то типа: «Ну Миша, ну что с лицом? Где радость?» или «Женя, ты можешь смотреть на меня, а не в телефон?».
В телефон… Ну вот, дожили! Карпов прежде ни за что бы не смог просто стоять рядом со мной! Стало даже как-то грустно: неужели всё прошло и осталось просто взаимная неприязнь в самом обычном и скучном смысле этого словосочетания?
В общем, после нескольких неудачных кадров последовали удачные, так что Северова осталась довольна и отпустила нас на рабочие места.
Я даже не поверила, что всё так легко прошло, и Карпов не стал ко мне приставать, а главное, что Оля не стала приставать ко мне.
Так думала я вплоть до момента, когда в концу рабочего дня Оля зашла за мной на работу. Это показалось подозрительным сразу, ведь она давно должна была отправиться домой. Но наивная я подумала, что, возможно, она просто хочет отметить мой первый день на этой работе. Да и вообще первый рабочий день в жизни. Вчера пересечься и посидеть вместе у нас не получилось, ну а сегодня – самое то!
Вчера вообще как-то было не до отмечаний, а на сегодня и дома был запланирован праздничный ужин, а также добрый гость семьи Милена.
Но Оля Северова, как оказалось, ничего такого не планировала. Она спустилась со мной на первый этаж, дошла до остановки и там заявила:
– У меня сегодня много работы. Поеду сейчас в другой район. А это – тебе.
И протянула мне фотографию. Просто одну фотку, распечатанную на фотобумаге. С неё на меня смотрел укоризненно скрививший губы Карпов, а за его спиной прослеживался силуэт Ольгиного логотипа.
– Зачем мне? – брать подарок я не спешила, да и не видела смысла.
Этот укоризненный взгляд мне походу и так каждый день видеть придётся, зачем мне его фотка? Разве что прикрепить к мишени и играть в дартс, чтобы Женька не сомневался – его нелюбовь ко мне взаимна!
Северова близоруко прищурилась, глядя на номер трамвая, и я назвала ей его, чтобы ускорить процесс. Зрение у неё испортилось ещё в школе, но она продолжала сидеть со мной и призналась в том, что плохо видит, только когда нас всё равно рассадили. Но на уроках, когда в наш ряд садился Женька, Оля всё равно была рядом, правда, мне приходилось диктовать ей всё, что писали на доске.
– Не знаю, зачем. Но прикольная ж фотка, скажи? – я поджала губы, не видя ничего прикольного, а Оля потрясла фоткой: – Бери, говорю тебе! Кстати, я твоей маме отправила фотки с тренинга, а то она всё спрашивала, как твой первый рабочий день, да что за народ там. Ну, я и решила, что лучше показать, чем рассказать.
Мама с Олей общалась нормально. И вполне могла и правда попросить доложить о моём первом дне, вот только какое отношение всё это имело к протянутой мне фотографии Жени Карпова?
– У тебя будет его фотка, – сообщила мне Оля. – Ты сможешь сама решить, что с ней делать: поговорить или выбросить, под подушкой хранить или сжечь…
Последний вариант мне нравился больше всех, но всё же я предложила свой:
– А можно я решу тупо её не брать? – спросила я у Северовой, хоть и понимала, каким будет ответ, раз она не поленилась сходить и распечатать это фото.
– Слушай, я что, зря старалась? – возмутилась Оля. – Ладно, общие фото пригодятся мне для портфолио, а твоей маме для интереса. Но Карпова я лично фоткала для тебя! И он, походу, меня запалил. Вон, как зырит! И потом в телефон уткнулся, даже не дал нормально общую фотку сделать, только с третьего раза получилось! В общем, Карпов, как всегда, – махнула она рукой.
