Агрессия НАТО 1999 года против Югославии и процесс мирного урегулирования - страница 50

Е. М. Примаков вспоминал, что на этом заседании проявились серьезные разногласия. «Госпожа Олбрайт, представлявшая США на Контактной группе, настаивала на принятии резолюции, которая эскалировала давление на Белград, резолюции, предусматривающей принятие силовых приёмов». Текст, составленный представителями западных стран, Москву совершенно не устраивал, потому что он не был сбалансирован, не отражал объективную реальность. Именно тогда Примаков понял, что партнеры по Контактной группе готовы пойти на применение силы против Белграда. Когда он почувствовал, что «продавливается» антисербская резолюция, то сказал: «Если она будет принята, я не хочу быть участником, поддерживающим резолюцию, и готов уйти из Контактной группы». После этого последовало приглашение министра иностранных дел Германии Клауса Кинкеля зайти в его кабинет. Кинкель дал указание своему заместителю Ишенгеру найти такие формулировки, которые удовлетворяли бы всех участников Контактной группы. «В тот момент, когда Кинкель пригласил меня в свой кабинет и мы начали договариваться о компромиссных формулировках заявления, за окнами шла демонстрация албанцев. Кинкель, обращаясь ко мне, сказал: “Ты видишь, под каким нажимом мне приходится работать?!” Я ему ответил: “Объявите, что перепишете всех участвующих в демонстрации, и вы увидите, что здесь не останется ни одного человека!”, потому что демонстрирующие албанцы не хотят возвращаться назад в Косово. Кстати, это показали и дальнейшие события: почти все остались в Германии, где гораздо выше уровень жизни, чем в Косове». Позиция России, по словам Е. М. Примакова, заключалась в отказе от односторонней реакции на события в Косове, тем более, что с нашей точки зрения ситуация далеко не исчерпала возможности политического урегулирования[227].

Напряжение росло не только в крае. Активизировались посредники, международные организации и группы, натовцы. Всем становилось ясно, что Балканы скоро станут ареной серьёзных событий. У самой Югославии оставалось крайне мало возможностей для того, чтобы предотвратить неминуемое наказание, поскольку оно последовало бы вне зависимости от послушности или непослушания Белграда. Белград придумал применить легальный демократический приём, хорошо воспринимаемый на Западе, – референдум.

Референдум состоялся 24 апреля 1998 г., накануне заседания КГ в Риме. На нём 94,73 % населения высказались против международного посредничества в урегулировании кризиса. Однако Контактная группа проигнорировала волю народа. Римская встреча КГ в конце апреля принесла усиление экономических санкций в отношении Белграда, решение о замораживании зарубежных авуаров правительств Сербии и Югославии, запрет на новые иностранные инвестиции. Правительство Югославии посчитало эти меры необоснованными и непродуктивными, ему пришлось даже говорить о намерениях защищать свою землю: «Югославская армия в соответствии с ее конституционной и правовой ролью выполняет свой долг по защите нерушимости государственных границ и приграничного района и по предотвращению проникновения террористических группировок и ввода партий оружия»[228]. Но голоса Югославии никто не слышал. Аргумент, что Косово – внутреннее дело суверенного государства, не считался убедительным.

Как вспоминал Е. М. Примаков, на римской встрече КГ был одобрен так называемый пакет стабилизационных мер. По настоянию России, в итоговом документе были осуждение терроризма со стороны албанцев, положение о территориальной целостности государств региона