Объяснялись они долго при помощи перстня. Как уж его дед умудрился выудить из отхожего места – непонятно, однако, никак не удавалось Киарану выучить сложный язык, а девушке освоить его наречие. Хотя она пыталась, спрашивала слова, запоминала, смешно тянула гласные и говорила с ужасным акцентом, морща свой носик с россыпью веснушек на нем. Оказалось, что Аише совершенно не умеет читать и писать, но очень хочет всему научиться. Киаран начал с азов, как с маленькими детками – сначала алфавит, потом слоги, глядя, как округляется ее рот при произношении звуков. Дело пошло быстрее. По утрам, после того, как она ходила на улицу расчищать снег, они усаживались за стол и принимались за учебу, выписывая острым ножом буквы на бересте. Весь снежень просидели за учебой, а уже к протальнику (февраль и март – прим.авт) смогли объясняться простыми словами. Аише ликовала. Ей нравилось выводить сложные буквы, высовывая язык и пыхтя от напряжения. Дед нашел в своих закромах острое шило, которым писать стало гораздо удобнее, чем ножом, и дело пошло быстрее. Теперь вся береста перед отправлением в печь оказывалась испещренной кривыми загогулинами, а Кир строго судил и даже ставил отметки. Получить «хорошо» у такого сурового учителя было сложно, но девушка старалась.
- Ты будешь едать? – спросила Ая на его языке.
- Есть, - поправил он. – Ты будешь есть? Нет, не хочу.
- Есть, - послушно поправилась девушка, раскатывая слово на языке и повторив несколько раз.
Рысь спрыгнула с низко нависшей еловой ветки, ткнулась головой в голень Аише, потом прижалась задом – выпрашивала ласку.
- Любит тебя, - заметил мужчина и усмехнулся, сверкнув фиолетовыми глазами. – Как получилось, что вы подружились?
Аише пожала плечами.
- Она меня чуть не загрызла, - нехотя ответила, помедлив. – Мы с ней в овраг упали, а оттуда уже нас дед достал.
- Красота-то какая сегодня, лепота! – упомянутый Лукьян вышел в одной рубахе из дома и потянулся. – Помню, в молодости-то в бане намоешься, да из парилки прямо в снег прыгнешь. Бабы визжат, титьки наголо, зады розовые сверкают. Эх, было времечко-то! А теперь шорк-шорк до уборной и обратно.
- Дед! – с укором воскликнула девушка. – Простынешь, зайди в избу!
Она покраснела от таких стариковских воспоминаний и кинула взгляд украдкой на Киарана, но потом вспомнила, что он не понимает их язык и вздохнула, унимая колотящееся сердце. По мужчине было видно, что не крестьянин он, знатный человек. Один плащ, подбитый мягким пушистым мехом неведомого зверя чего стоил! Но вопросов не задавала – незачем. К чему задавать пустые вопросы, если ответы на них итак ясны?
Зима скоро закончится, пойдет зелень, лук в огороде, редиска, семена уже заготовили. Девушка решила, что поможет деду огород посадить, а потом только к себе отправится. Уговаривала и его пойти вместе, но тот не соглашался. Помру, говорит, тут, в родной избе. Однако, собирался как снег сойдет, на ярмарку, да козленка прикупить, а то и козу взрослую, коли повезет, да денег хватит. Если Киаран до того момента еще останется – хорошо, если нет, тоже не плохо. Аише смущалась всякий раз, как вставала утром и видела его, раздетого до пояса. Украдкой она скользила взглядом по торсу, задерживаясь на багровом рубце в области правого плеча, по смуглой коже, вспыхивая и отводя взгляд. Вид этого красивого мужчины приводил ее в состояние крайнего возбуждения – сердце колотилось как сумасшедшее, в груди ворочался комок, хотелось непонятно чего, все тело накрывала истома.
