- Приветствую вас, адепты, - голос ее, такой же одноцветный, как и лицо, одновременно и раздражал, и завораживал. – Я глава факультета жизни Адриана Сейкен.
«Ну надо же, факультет жизни, а выглядит так, словно ее только что из могилы выкопали»
«Погоди, какой еще факультет жизни?»
«Ты меня спрашиваешь?»
- Помимо тех сфер, что всегда изучали маги – целительство, защита, владение стихиями, трансформация и телекинез, наша Академия исконно занималась главным. Что есть главное, адепты?
Адепты дружно затрепетали, наконец, один из юношей – кажется, тот, с кем мы вместе искали центральную площадь, - высказался:
- Жизнь?
- Жизнь, - кивнула профессор Снейкен. - Жизнь и смерть.
«Надеюсь, это не то, что я думаю?», - мне не с кем было поделиться, кроме как с внутренним голосом.
«Надеюсь, ты вообще хоть иногда думаешь», - нервно огрызнулся тот.
- Мы будем заниматься некромантией? – кажется, этот вопрос задала девушка.
- Мы будем заниматься многим, - все так же одноцветно проговорила профессор Сейкен. – Главой факультета смерти является профессор Джордас Элфант, к сожалению, он немного опаздывает. Я думаю, он представит вам свою точку зрения, однако, на мой взгляд, жизнь наиболее удивительная и, как это ни парадоксально, наименее изученная форма существования материи.
- Вы можете возвращать жизнь? – новый голос, на сей раз непонятно, мужской или женский.
- К этому вопросу мы непременно вернемся, - леди усмехается бесцветными губами. Вдруг она просовывает тонкую руку под складки тяжелого плотного плаща и извлекает на свет черную птицу размером чуть больше ее ладони. Ворон? Вороненок.
Птица чуть взмахнула крыльями, словно пытаясь удержать равновесие, и осталась сидеть на ладони женщины.
- Саму по себе жизнь вернуть не трудно, - женщина поглаживает птицу по черной, блестящей спинке. – Весь вопрос в том, что это будет за жизнь? И чья?
Каким-то молниеносным выверенным жестом профессор Сейкен ухватила птицу за голову и свернула ей шею. Мне показалось, что в моментально наступившей тишине я услышала тихий и мерзкий хруст ломаемых косточек, хотя этого, конечно, быть не могло. Профессор подбросила на ладони черное безвольное тельце.
- Лишить жизни кого бы то ни было – проще простого. А вернуть? Излечить? Чем меньше тело, чем примитивней рассудок и, если хотите, душа, чем меньше времени прошло с момента смерти - тем легче и быстрее вернуть беглянку.
Леди Сейкен подняла птицу за одного крыло, словно демонстрируя беспомощную вялость несчастного существа. Сложила ладони «лодочкой», поднося убиенную ко рту («неужто воскрешающий поцелуй?!» - внутренний голос, как всегда, скрывает свое беспокойство за сарказмом), прикрыла глаза, что-то беззвучно шевеля губами и словно легонько дуя на черные перышки.
Мне вдруг стало холодно, будто по коже пробежались крошечные ледяные лапки неведомого существа. Холодно и бесконечно тоскливо. Против воли я представила огонь – наиболее родственную, если верить Гриэле, мне стихию. Мороз стал отступать, неохотно, словно отгоняемый угрожающим видом ружья голодный угрюмый волк. Я опустила горящее внутренним жаром лицо и увидела легкие прозрачные всполохи пламени на руках, вокруг запястий, между пальцев, словно я комкала прозрачную огненной раскраски ткань.
Между тем профессор факультета жизни подняла лицо, кожа на лице натянулась и несколько мгновений леди напоминала прекрасно сохранившуюся мумию. Я моргнула, пытаясь усмирить внутренний и внешний огонь, как наваждение спало. Леди Сейкен стояла перед нами, совершенно спокойная, невыразимо холодная промозглая печаль более не сотрясала мое тело, а пламя не рвалось наружу, но какое-то неприятное, леденящее чувство осталось.
