- Ния, ты меня извини, но я лучше посидела бы там, чем каждую ночь рыдала бы от боли. Я не могу спать, раны не заживают, а такое чувство, что воспаляются все сильнее и сильнее. Мне намяли бока, что может быть хуже?
- Белая комната. – Спокойно ответила Фарлоу, пряча глаза. – От одного раза ничего не будет. Лишь странное одиночество и облегчение, мол, ничего необычного, они просто пугают. На самом деле нет. Эффект накопительный, и с каждым разом входить туда все страшнее и страшнее. Особых, кто провел там, в общей сложности, более восьмидесяти часов, заталкивают туда силой. Это не воспитательная мера, это страшная пытка. Такое не пожелаешь врагу, а он шлет туда за любую провинность, за мелкий грешок. Физическое наказание, это больно, страшно… иногда бывает фатально. Но ты остаешься самим собой, в здравом уме и доброй памяти, если тебя, конечно, не били по голове. А там ты теряешь самого себя. Сперва приходят депрессии, затем панические атаки… там ты теряешься, забываешь свое имя. Кто ты, откуда, что тебе нужно делать. И чем дольше ты пробыл, тем сильнее эффект. Они превращают проблемных студентов в безвольных зомби с покалеченной психикой. За то результат умопомрачительный – все спокойны, учатся, исправно выполняют просьбы и приказы. Один только, по мнению нашего декана, минус – комнат всего восемь. А людей в академии… более тысячи человек. Понимаете, да? Всех идеальными сделать невозможно, но самых дерзких – вполне. Но, правда, те, кто реабилитировался, сдают экзамен на психическую вменяемость и уходят. Тест, правда, забавный, ориентирован на выявление скрытой агрессии и способности к послушанию. В общем на то, что белая комната призвана сделать с человеком. Иллюзия вменяемости… на их место приходят другие, и так по кругу. Адская машина подневольного исправления, в которой люди – топливо, и результат одновременно. В тот раз, когда ты заступилась за меня… я думала он определит тебя туда. Часов на двадцать, чтобы прочувствовала. Изо дня в день. Но нет. Туда попали все, и на восемь. Кроме тебя. Я понимаю, он просто настроил всех против… но все это странно. Мне так кажется.
- То есть ты хочешь сказать, что он еще и… жалеет меня?! – Юрала стиснула зубы. Припухшее с одной стороны лицо, буквально, перекосило от злобы.
- Нет. Не жалеет, совсем не жалеет. Не сочувствует, не понимает. Просто… не знаю. Растягивает удовольствие перед казнью? Похоже на то. Я его плохо знаю и очень боюсь.
- И как продлить решение о казни? – Спросил Иэн. – Повернуть назад не выйдет, так как отсрочить?
- Говорю же, не знаю! – Ния схватилась ладонями за лицо и потрясла головой. – Вообще нет идей. Ей меч на голову опуститься в любую секунду!
- Превосходно. – Тихо процедила Рал и закатила здоровый глаз. Второй рефлекторно закрылся. Подростки уже подходили к дому Ииды, и та, быстро попрощавшись, ушла к себе. Хотелось не попадаться на глаза разочарованным приемным родителям, ведь до сих пор ей удавалось скрывать серьезные побои, и портить недавно наладившиеся, хрупкое равновесие меж ними ей не хотелось.
Чистый, ночной воздух как нельзя точно отражал ее состояние души – такое же свежее, но холодное. Неизбежность витала где-то неподалеку, поэтому не спалось не только из-за болеющих, воспаленных ран, а еще из-за тягостного чувства ожидания. Если ее неизбежность, это безвозвратно покалеченная психика, в таком случае, она, более, не станет делать алгебру вообще. Какой в этом смысл, если результат все равно один? Зачем дышать, если на следующие сутки все равно умрешь? Ведь количество кислорода строго ограниченно. И ничего нельзя изменить.
