Честно говоря, ее слова раздражали меня. Но она была права в одном: они все играют свою игру. Только я больше не хочу быть пешкой на их доске.
– Я не пешка, Бэт, – сказала я, глядя на нее. Мои ногти зарифились в ладонь так сильно, что можно просверлить ладонь насквозь.
Тишина ночи была обманчиво мирной, холодный лунный свет пробивался сквозь занавески в спальне и освещал строгие линии мебели. Моя грудь с трудом вздымалась от гнева и отвращения, что бурлили в моем теле. Бэт смотрела на меня широко открытыми глазами, все еще пытаясь переварить то, что я только что сказала. Даже спустя минуту после новости о смерти Эдварда ее взгляд был пустым, блуждающим, будто она отказывалась принять услышанное.
Я остановилась, хотя мои нервы требовали движения, агрессивного выплеска энергии.
– Бэт, – сказала я тоном, который напоминал сталь. – Мы не можем больше стоять в тени. Если я стану продолжать играть жертву, этот мир сожрет нас живьем. Ты понимаешь, кто я теперь? И кем я должна быть?
Ее легкая дрожь не осталась незамеченной. Она знала. В глубине души она знала, что ситуация изменилась. То существо, что сейчас стояло перед ней, уже не полностью принадлежало миру, в котором жило раньше. Дампир. Маг без магии теней. Полумертвая. И это, похоже, пугало её больше всего.
– Ты всерьез собираешься покончить с каждым белым магом? – тон её вопроса был резким, но я слышала нотки страха.
– Да, – резко сказала я. – Они все нам враги. Миранда доказала это своим поступком. Они заботятся лишь о своей идеализированной иллюзии порядка, уничтожая всё, что не вмещается в их узкое представление о справедливости. Они боятся магии теней, боятся того, что мы можем на них поднять руку. Но я больше не буду бояться их.
Эти слова срывались с моих губ хриплым шепотом, но в них была моя истина. Если раньше я пыталась казаться той, кто хочет вести мирный диалог, то теперь от той девушки не осталось ничего.
– А что, если ты ошибаешься? – робко спросила она.
Я остановилась. Её слова застряли, как торчащий из души осколок зеркала, заставив на секунду замереть в нерешительности. Что, если она права? Что, если в этом мире еще остались те, кто готовы были бы помочь мне, принять меня такой, какая я есть? Но я прогнала эту мысль. После смерти Эдварда, после моей смерти и моего второго рождения – я не могла больше позволить себе верить в сказки.
– Ошибаюсь? Кто ошибается – это они, Бэт. Они убили меня. А теперь, когда я встала из гроба, я докажу, что имеют дело не с жертвой, а с хищником.
Моя подруга провела рукой по лицу, словно стараясь успокоить себя. Её волосы растрепались, и я заметила, как она поколебалась, прежде чем снова заговорить:
– А что с Вальдо? Он твой отец. Я знаю, ты его ненавидишь, но… тебе нужен союзник, Клэр.
От упоминания его имени моё лицо исказилось гневом, дыхание стало неровным. Вальдо. Мой отец. Главный вампир всех вампиров. Вероятно, единственный в мире, кто мог дать мне ответы и которого я хотела прикончить больше, чем кого-либо другого. Вида его ехидной ухмылки было достаточно, чтобы хотеть стереть его с лица земли.
– Если Вальдо думает, что сможет манипулировать мной, он ошибается. – Мой голос дрожал от ярости. – Он такой же змееныш, как и Миранда. Ему нужна власть, и он готов уничтожить всё, включая меня, ради своей цели. Я не прощу его. Никогда.
Бэт сглотнула и осторожно подошла ко мне. Её глаза были полны тревоги, но она подошла совсем близко и положила руку мне на плечо.
