Читать онлайн Бом Томбадилл - Протокол Оккамма

Инна Крайнова проснулась от того, что кофемашина в очередной раз приняла её храп за голосовую команду.

– Запускаю перезапуск программы «Бодряк». Приятного падения давления, – бодро прогудела она и изрыгнула в чашку нечто, пахнущее одновременно кофе, тоской и студенческим общежитием.

– Чёртова ИИ-кружка, – пробормотала Инна, отодвигая волосы от глаз и глядя на экран, где бежал поток уведомлений. В одном из них мигал оранжевый треугольник с надписью «СИГНАЛ: НЕИНТЕРПРЕТИРУЕМЫЙ. УРОВЕНЬ УГРОЗЫ: ПОДСКАЗКА».

– Подсказка? Вы серьёзно? Что это за классификация угроз – из квеста? – Инна ткнула в экран. – Где «Босс», «Ловушка» и «Враги уже в доме»?

Окно увеличилось. На нём – набор цифр, символов, математических конструкций, не поддающихся дешифровке. Искусственный интеллект Центра назвал их «аномальной структурой», но отказался дальше анализировать. А на полях файла кто-то, явно не из сотрудников, приписал от руки: «Крайнова поймёт».

– Я. Пойму. – Инна выдохнула, как будто всё вокруг – это одна большая шутка Бога над логикой.

Она встала и включила свет. Её комната, официально именуемая «лабораторный отсек №12», на деле напоминала смесь библиотечной кельи, склада логических моделей и жилого помещения перфекциониста, у которого в душе поселился бунтующий анархист. На стенах – формулы, цитаты, портреты логиков, у которых был нервный тик с рождения.

На одной полке лежал том «Парадоксы и кофе: 108 рецептов для мыслящего утра», с закладкой на странице:

– 

«Если кофе испарился до того, как вы его выпили – возможно, это был чай. Либо кротовина во времени. Либо вы – формула.»

Инна взяла пальто, набросила его поверх пижамы и вышла. Она была женщиной, которую на кафедре называли «термоядерным аргументом» – не потому, что она спорила, а потому, что после её лекций многие забывали свои имена.

Космопорт «Гелио-Два» встречал её ветром, запахом реактивного топлива и вечной пылью. К ней сразу подошёл хмурый офицер с электронным планшетом и выражением лица, как будто кто-то только что перепутал формулу его брака.

– Доктор Крайнова? Я старший лейтенант Ротман, вас ждёт капитан корабля «Лезвие Бритвы».

– Чудесно. А корабль всегда так называется, или это просто настроение его конструктора?

– Он был назван в честь философского принципа. Типа… если есть две гипотезы, выбирай ту, где меньше глупостей.

Инна прищурилась.

– Ага. Надеюсь, вы применили это правило при найме команды?

– Нас нанимал ИИ. – Ротман пожал плечами. – Так что… нет.

Корабль «Лезвие Бритвы» оказался не столько звездолётом, сколько пародией на звездолёт, собранной учёными, инженерами, одним поваром, верящим в квантовую кулинарию, и логико-философским искусственным интеллектом, который отказывался выполнять команды без аргументации. Звали его ТЭЗИС.

– Приветствую, доктор Крайнова, – прогремел голос ТЭЗИСА, как будто читал лекцию перед восставшими чайниками. – Я обработал данные сигнала. Он не поддаётся формальной логике. Следовательно… возможно, это политик.

– Или бог, – добавила Инна. – Или студент, сдавший дипломную по метаматематике.

ТЭЗИС помолчал, видимо, впервые в жизни не найдя, чем парировать. Инна улыбнулась.

Она уже начала догадываться, что это будет поездка века.

– Прокладывайте курс. Мы идём в самое иррациональное место во Вселенной.

– Вы уверены? – спросил ИИ. – Последний раз, когда кто-то туда летал, он вернулся философом.

– Тем более.

И «Лезвие Бритвы» взревел, вскрывая тишину космоса. Началась экспедиция, где каждая аксиома могла обернуться пулей, а парадокс – космической аномалией.

Инна Крайнова уселась в кресло и сделала глоток из своей жуткой кружки.

– Ну что, Вселенная. Кто первый сломается – ты или я?

– Чтобы познать команду, надо сначала пережить с ней обед.

(Народная мудрость межзвёздных экспедиций)

Корабль «Лезвие Бритвы» несся сквозь гиперпространство, как бритва по небритому лицу Вселенной. На борту было всё, чтобы сойти с ума: стерильные стены цвета покаянной скуки, светильники, мигающие в ритме рассуждений ИИ, и запах. Запах… научного азарта, переработанного трижды.

Инна шла по центральному коридору, пока ИИ ТЭЗИС, не переставая, комментировал её гравитационные колебания.

– Ваша походка выдает 83% раздражения, 10% научного превосходства и 7% кофеиновой абстиненции.

– ТЭЗИС, я найду, где у тебя голосовой модуль, и запихну туда свой диссер.

– Учитывая, что мой модуль распределён в четырёх измерениях, вы рискуете остаться в степени третьей.

Инна свернула налево – в зону кают-компании, где уже собирался экипаж на обязательный предвылетный брифинг. Хотя, если быть точной, поствылетный-преданомальный-финальный-пока-не-умерли брифинг.

Знакомство первое: биолог и его возлюбленная банка

– А вот и наш логик, – сказал капитан Атанасов, сидя в кругу. – Присаживайтесь, доктор Крайнова. Познакомьтесь с командой.

Первым к ней протянул щупальце… банка. Прозрачная, литровая, внутри которой клубилась зелёная слизь. Поверх банки был наклеен стикер:

"ГРЕТА. НЕ ВСТРЯХИВАТЬ. МОЖЕТ ОТВЕТИТЬ."

Рядом с банкой сидел улыбающийся мужчина в галстуке-бабочке и лабораторном халате.

– Рамеш Чоудхари, биолог. Это Грета. Она – цитопсихоэнергетическая форма жизни. Мы вместе почти год. Я называю это "банковской стабильностью".

Инна моргнула.

– Она… в сознании?

– Только по вторникам и при резонансе с классической логикой.

– Что она делает сейчас?

– Оценивает вас. И, кажется… делает выводы.

Банка слегка вскипела.

Знакомство второе: инженер и её железный грубиян

– Это Мира Швендлер, – сказал капитан, кивая на худую женщину с идеально собранными волосами и выражением лица «я чиню квантовые реакторы в уме, пока вы дышите». – Она не разговаривает. Никогда.

– Потому что я делаю это за неё, – прогудел стоящий рядом дрон размером с кофеварку, но с выражением лица угольной шахты. – Меня зовут Бруно. Я перевожу Миру с инженерного на ваше, тупое.

– Приятно познакомиться, – сказала Инна.

– Это вы так думаете, – ответил Бруно, не мигая.

Мира одобрительно кивнула, не сводя взгляда с планшета, где переписывала алгоритм диагностики систем корабля с нуля. На языке собственных символов. Слева направо и справа налево одновременно.

Знакомство третье: пилот с понятием о свободной траектории

– Это Эйприл Данк, – вздохнул Атанасов, – наш пилот. Была отчислена из НавАкадемии за то, что доказала: корабль может влететь в орбиту, пролетев через четыре спутника и одну свадебную церемонию.

– И все выжили, – с гордостью сказала Эйприл, сжав жвачку, как трофей. – Почти. Один дрон стал буддистом.

Она подмигнула Инне.

– Не переживай, я вожу осторожно. Особенно, если на кону логика.

– Что значит «если на кону логика»?

– Ну, если она работает – скучно же.

Знакомство четвёртое: повар-философ с ножом и посланием

На камбуз вышел мужчина с татуировкой в форме черпака, взглядом, полным философского отчаяния, и поварским колпаком, на котором было написано: "Если ты это читаешь – уже поздно".

– Зик, корабельный кулинар, – буркнул он. – Я готовлю то, что можно есть, и то, что надо есть. Не всегда это одно и то же.

Он поставил перед Инной тарелку супа.

– Это – «Суп Сократа». Ешь, и задашь себе вопрос, был ли ты когда-то по-настоящему жив.

– Что в нём?

– Грибы, квантовые споры и намёки на травму.

Инна подула на суп и осторожно попробовала.

– Кажется, у меня в голове открылся дополнительный уровень сомнений.

– Отлично. Второе будет десерт – «Наблюдаемый пудинг».

Семья идиотов, готовая к аномалии

Когда все расселись, капитан ударил по столу.

– Итак, семья. Мы идём в зону, где ни одна логика не выжила. Где координаты переписываются сами, а реальность ссылается на сноски. Где миссии исчезали, а сигналы появляются, только если ты не смотришь на них напрямую.

– Всё как дома, – хмыкнула Инна.

– Поэтому у нас есть вы: логик. Нам нужно понимать, как эта штука работает. И если нет – хотя бы красиво проиграть.

ТЭЗИС вмешался:

– Прекрасно. Я тоже подготовил эпитафии.

– И маршрут, надеюсь, тоже? – спросила Инна.

– Только если вы согласитесь, что маршрут существует независимо от наблюдателя.

Корабль содрогнулся. Они вышли из гиперпрыжка. Перед ними раскинулся космос.

И в нём – точка. Слишком правильная, слишком точная. Координата, которая не должна была существовать. Но, увы – существовала. Потому что её заметили.

А значит – туда и летим.

В какой момент вы поняли, что станция нарушает законы физики?

– Когда дверь приветствовала нас тостом.

(Из доклада Инны Крайновой в Комиссию по реальности)

Корабль дрейфовал в безмолвной черноте. Космос снаружи был как перегоревший телевизор: шипящий, мутный, отказывающийся показывать что-либо, кроме одной единственной точки. Координаты, полученныек с загадочного сигнала, привели их к обломкам… нет, не совсем. Это была станция. И она явно была недовольна тем, что её нашли.

Инна стояла на смотровой палубе, уставившись в иллюминатор. Перед ними – гигантская структура сферической формы, как будто построенная сразу в пяти измерениях и затем сплющенная в 3D-перевод. Геометрия объекта была… обидной. Всё внутри неё казалось чуть-чуть неправильным: углы не складывались, контуры двигались, когда не смотришь.

– Это… невозможно, – прошептала Инна.

ТЭЗИС подал голос.

– Добро пожаловать в зону эвклидической непристойности. Архитектура, судя по всему, подчиняется логике… с похмелья.

Пилот Эйприл щёлкнула жвачкой:

– Кто-то построил станцию и сделал её нарочно странной?

Инна мрачно кивнула:

– Похоже, да. Похоже, я здесь – для того, чтобы объяснять необъяснимое.

Контакт первого бреда

Пристыковка прошла гладко – если не считать того, что шлюз станции изначально пытался состыковаться с их отсеком для мусора. Бруно прокомментировал это как "архитектурное хамство", и Мира удовлетворённо кивнула, пока он варварски перепрошивал протокол стыковки.

Дверь открылась. И сказала:

– Здрасьте. Кто на тост? Я свежий!

Затем раздался тостерный звук – и из механизма в стене вылетел горячий ломтик хлеба. На нём было выжжено: НЕ ВХОДИТЬ. ВРАНЬЁ ВНУТРИ.

Зик осторожно поднял тост, понюхал и шепнул:

– Он пахнет предупреждением и ржаными галлюцинациями.

– Я иду первой, – сказала Инна. – По протоколу логиков.

– По протоколу идиотов, – поправил Бруно. – Но ты логик, тебе виднее.

Станция, где всё пошло не так, как надо

Внутри было… неправильно. Плоскости пола иногда становились стенами, и тогда потолок моргал. Светофоры висели вверх тормашками, хотя никто не знал зачем. В одном из коридоров Инна заметила комнату отдыха, в которой стулья сидели на людях. Один из них махнул ей рукой. Она не ответила – логика запрещала.

– Ммм… – сказал Рамеш, заглядывая внутрь. – У них тут симбиоз мебели и гостей. Это мило.

– Это патология, – отрезала Инна. – Космическая. А может, ментальная.

На стене были граффити, сделанные математическими формулами. Инна пригляделась – одна из них доказывала, что дважды два – зелёное. Другая утверждала, что наблюдатель влияет на результат не только в квантовом смысле, но и… косметическом.

– Я не понимаю, – пробормотала она. – Кто мог это построить?

Ответила стена.

– Я. И нет.

Бруно включил детектор смысла – и тут же выключил:

– Перегрузка. Поймал фразу: «модуль смыслов удалён за несогласие с интерьером».

Архив… или его кошмар