– Быть может, твои чувства – отражение моей любви, – сказал Бас. – Как и чаросвет.
– Что? – возмутилась я и развернулась к нему.
Бастиан тут же закрыл мне рот поцелуем, и это отлично сработало, погасив зарождающуюся ссору.
– Даже если так, – пробормотал он, нетерпеливо расстегивая свою рубашку, стягивая брюки. – Все равно. Ох, Мэди, если ты любишь меня хоть вполовину так сильно, то ты просто без ума от меня, детка!
Я невольно рассмеялась, а потом едва вспомнила о том, чтобы закрыть оконный проем тенями. Чаросвет вспыхивал между нами, отражался в зеркалах, расплескивался по залу и стекал со стен чистым золотом.
– Моя любовь не отражение, – все же шепнула я, поймав взгляд Бастиана в зеркале, к которому он меня развернул.
Это было так возбуждающе – видеть наши тела в зеркалах: как напрягаются мышцы под смуглой кожей, как сильные ладони скользят по моему телу, оставляя шлейф чаросвета, как жарко горят глаза Бастиана, когда он смотрит на меня. А он наблюдал за каждой моей реакцией, и делал именно то, чего мне хотелось. Хотя мне нравилось все: и нежные поцелуи, и неспешные дразнящие ласки, и крепкие пальцы, впивающиеся в мои бедра, и быстрые жадные движения, от которых в моем теле разгорался настоящий пожар…
– Как-то быстро вышло, – чуть виновато сказал Бас немногим позже, сжимая меня в объятиях и не позволяя упасть на пол.
– Отлично вышло, – выдохнула я, обнимая его. – Я люблю тебя, Бас. Правда, люблю.
– Я тоже люблю тебя, Мэди, – ответил он, убрав прядь волос мне за ухо. – А все эти детали: отражение, не отражение… Это не так уж важно. Главное – то, что происходит между нами, верно?
Но он как будто убеждал самого себя.
– Ты хотела в Сумерки съездить, – напомнил Бас. – Сегодня?
Я кивнула. Чем раньше это сделаю, тем лучше.
– Моя любовь – не отражение, – упрямо повторила я.
– Как скажешь, – кивнул Бастиан.
Но поверил ли он?
В Сумерки я ехала с тяжелым сердцем, как на кладбище, но в Порожках кипела жизнь. С самого въезда в город шла активная стройка: вытянулись к хмурому небу сваи из темных стволов ночных сосен, распахнулись крепкие ставни на окнах, и я не заметила ни одного выбитого стекла. Порожки зализывали раны, полученные внезапной Ночью, и обзаводились новой броней.
– Мэди! – выкрикнула маленькая девочка, выглянув из-за хмурой женщины. – Это же наша Мэди!
Она помахала мне маленькой ладошкой, второй ручкой прижимая к себе черного щенка с глазками-пуговками. Я помахала девочке в ответ, улыбнувшись через силу. Радость ребенка казалась незаслуженной наградой. Это из-за меня на Порожки напали. Чары со страшными тварями ночи приходили за мной.
Бастиан тем временем уверенно ехал вперед, поглядывая по сторонам. За нами следовала охрана: Элма, Крон и еще один мобиль, набитый боевыми чарами Альваро. Я не стала спорить. Раз уж Бастиан уперся и поехал со мной, то пусть будет под защитой. Мне хотелось уберечь Сумерки, но и Баса я не собиралась давать в обиду.
Чаромобиль подкатил к обгоревшим развалинам и тихо остановился. Позади хлопнули дверцы, и охрана Альваро быстро рассредоточилась по периметру.
– Место, где мы познакомились, – напряженно произнес Бас, сжимая руль.
Теперь от таверны осталось лишь пепелище. Но город выжил, и народ постепенно подтягивался за нами. Мы с Басом вышли из чаромобиля, и ветер взметнул мои волосы, принеся с собой пепел и запах гари.
