Когда Даниэль переключил внимание с Варвары на Миру, в теле Хранительницы вдруг вспыхнуло пламя. Загадочный Лирис растворился, уступив место жгучему образу мага ветра. Жар, начавшись где-то высоко в груди, стремительно опустился вниз, пробуждая в ней дикую, неистовую жажду. Варвара остро ощутила потребность в сильных руках Даниэля, в их ласках, в повторении тех сладких возбуждающих снов из Скогенселя. Это чувство – внезапное, ошеломляющее, всепоглощающее – заставило забыть о сотнях незнакомцев вокруг, о самой миссии в Иларгиарене. Набухшие соски уперлись в шелк корсета, вырываясь на свободу. Едва слышный стон сорвался с губ, когда Варвара невольно коснулась своей груди, ощущая, как это прикосновение отдается в пылающем низу живота, вызывая влажную истому между ног. Девушке как воздух необходимо было тело Даниэля, его страсть, чтобы он вошел в нее прямо сейчас, воплощая жар ее самых сокровенных грез…
Но Даниэль оживленно беседовал с Мирой, полностью погруженный в их разговор, и, кажется, совершенно не замечал происходящего с Варварой. Это лишь усиливало ее растущее разочарование. Лиссандра и Тайрон, наоборот, увлеченно обсуждали свои первые впечатления от Академии Иларгиарен с такой детской радостью, точно очутились в путешествии мечты, а не в центре сложной дипломатической миссии. Они то и дело поднимали бокалы, наслаждаясь изысканным вином и не обращая внимания на перевозбужденную Варвару, которая все чаще проводила рукой по груди.
Делегация из Скогенселя с каждой минутой вела себя все более непринужденно, но среди членов Совета царила все та же строгая сдержанность. Разнузданное поведение Варвары, казалось, никого не привлекло, за исключением Селесты и Селестины. Сестры, взглянув на нее с неприкрытым осуждением, наклонились к своей матери и что-то тихо прошептали ей на ухо. А вот Лирис, сидящий напротив, бросал на Хранительницу взгляды, полные сарказма и легкого недоумения.
Тем временем пир продолжался. Маги за другими столами наслаждались едой и, полушепотом обсуждая прибывших гостей, время от времени украдкой бросали взгляды на делегацию. Но даже общая оживленность и праздничное настроение не могли отвлечь Даниэля. Несмотря на разговоры с Мирой, его раздражение росло подобно тлеющему огню, который никак не удавалось погасить.
Когда шум в зале ненадолго стих, Лунара вновь поднялась, привлекая всеобщее внимание:
– Даниэль, – начала она, с уважением глядя прямо на него. – Я слышала немало о твоих достижениях. Ты не только лучший маг на своем факультете, но и искусный воин, который уже прошел через серьезные сражения. Мы гордимся тем, что имеем возможность лично знать такого достойного союзника. Спасибо Елене за то, что она привела тебя сюда!
Слова Верховной жрицы вызвали одобрительный гул среди магов Иларгиарена. Они закивали и зааплодировали, выражая свое восхищение.
Даниэль поднялся, принимая похвалу с неожиданным спокойствием и благородной сдержанностью.
– Спасибо, Лунара, – ответил он уверенным тоном. – Для меня честь быть здесь и иметь возможность учиться у вас! Я постараюсь оправдать оказанное мне доверие.
Маг ветра бросил взгляд на наставницу Елену, и та слегка кивнула в ответ, подтверждая слова Лунары.
Но даже под аплодисменты и одобрительные возгласы окружающих, мысли Даниэля упорно возвращались к Варваре. Почему она стонет, сидя почти напротив этого Лириса, а он бросает на нее взгляды? Что произошло между ними в галерее? А что, если у них уже что-то было? Снаружи Даниэль оставался спокойным, но внутри его грызла ревность, которую он никак не мог подавить.
