Он внезапно запрокинул голову, прикрыв глаза, сжал кулаки до побелевших костяшек и тихо простонал: «За что мне все это?»
Я даже испугалась, что ему плохо стало.
- Вам нехорошо? – мой голос прозвучал тревожно. – Позвать кого-нибудь?
Ллойд мотнул головой, встал, развернул меня за плечи спиной к себе и, чертыхаясь себе под нос, принялся расстегивать крючки. Случайно задел мою спину или мне показалось? Короткое прикосновение горячих пальцев заставило вздрогнуть от неожиданности.
- Спасибо большое, - смущенно пробормотала я и выбежала из кабинета, придерживая платье на груди.
На следующий день я проснулась рано, и отправилась тормошить сонную Доротею. Не терпелось поскорее выбраться в город. Монахиня охала и ахала, но собиралась шустро, словно и самой хотелось туда попасть.
Я натянула свое второе платье, которое привезла из пансионата: темно-синее, с вышивкой на груди в виде крохотных белых цветов. Ею я особо гордилось, потому что исколола себе все пальцы, пока сидела над пяльцами.
Доротея наотрез отказалась уезжать без завтрака.
- Самый важный прием пищи, - назидательно говорила она, таща меня за руку в столовую.
Пока мы поглощали утреннюю кашу, к нам зашел опекун. Поприветствовав нас, он оставил на столе мешочек с монетами и не удержался от напутственной речи:
- Доротея, я прошу вас проследить, чтобы все было хорошо. Шофер вас подождет. Постарайтесь нигде не задерживаться и к пяти вечера уже быть дома.
Мы с монахиней дружно закивали, Ллойд уже почти ушел, но вернулся, будто забыл что-то сказать:
- Да и еще. Если захотите перекусить, то очень прошу выбрать любое заведение, кроме главной кофейни. Туда вам нельзя.
18. Глава 18
- А почему? – деловито переспросила Доротея, отодвигая от себя пустую тарелку и присматриваясь к булочкам на блюде.
- А потому, - отрезал Ллойд, - что это гнездо городских сплетниц. И я не хочу, чтобы вы там наслушались ерунды, которая забьет вам головы.
Мы переглянулись с монахиней и синхронно закивали, показывая, что, конечно же, мы все поняли.
Опекун посмотрел с подозрением, явно сомневаясь в нашей искренности, но ничего не стал говорить и уехал в академию.
Мы с Доротеей, почти обгоняя друг друга, бросились к экипажу, который стоял у крыльца. Шофер с интересом смотрел, как мы забираемся внутрь, тяжело дыша и отпихивая друг друга.
- Мы готовы, господин, - чопорно сказала ему монахиня, поправляя сползшую косынку, - будьте любезны, в город!
Через несколько часов мы стояли у дверей главной кофейни, нагруженные пакетами и коробками, и смущенно переглядывались.
Через стекла широких окон можно было разглядеть модных посетительниц и шустрых официантов, разносящих что-то вкусное.
- Я обещала Ллойду, что буду его слушаться, - расстроенно проговорила я, глядя на монахиню. – Как теперь быть?
- А я твоему опекуну ничего не обещала, - твердо ответила Доротея, вытягивая шею и разглядывая людей внутри. – Так что, я пойду, а ты можешь постоять здесь.
- Ты не можешь меня здесь оставить, - возмутилась я, - ты моя компаньонка!
- Ну вот я и составлю тебе компанию, но внутри, - хитро подмигнула мне монахиня и толкнула дверь в кофейню.
Мне не оставалось ничего другого, как последовать за ней. Надеюсь, что Ллойд не узнает.
Присев за столик у дальнего окна, я осмотрелась. Внутри было очень уютно: клетчатые скатерти с оборками, мягкие кресла и лампы с тканевыми абажурами. Неудивительно, что свободных мест почти не было.
