Мне оставалось потупить глазки и промямлить что-то про собственнические замашки некоторых магистров, помноженные на его собственную любовь к приключениям и оное же чувство у моей родни. Вроде мне поверили, но утверждать со стопроцентной вероятностью не рискну.
Не успела я выйти из кабинета, как попала в загребущие лапы нашего главного финансиста. Видимо, не успел перехватить на подходе. Пришлось потупить глазки и врать, что я старалась обойтись минимальными расходами, но эти карлики чуть не разнесли всю библиотеку. Я деланно поохала, но, надо полагать, достаточно натурально. В общем, мне поверили. Покивали. Проверить-то все равно не получится. Потом внимание переключилось на мое колечко. И снова пакет информации. Тут и чары от потери, и возврат владельцу, и оповещение, что с хозяином колечка неприятности от простой царапины, до сердечного приступа, отрезания головы или какой еще напасти. Опять про щиты, считывание ауры, маячок. Причем, как мне сказали, обнаружить меня будет можно даже в любом из провалов, которых полно под горами. А щиты такие, что простых обидчиков раскидает в стороны, а вооруженных покалечит пропорционально угрозе моей жизни. Кроме того, снять его могут только я сама, ни украсть, ни случайно потерять невозможно.
Я слушала, только чудом держась на ногах. Это что ж такое-то мне угрожать может, что Льерт так страхуется? Или все из-за культистов и их противников? Так мы же уже решили с бароном все вопросы. А сторонники культа не должны меня трогать. Если только у них нет запасного варианта. В общем, странно все это. Захотелось повозмущаться, а потом я вспомнила, как папа опекал маму. Возмущение сменилось тихой нежностью. Уж у мамочки всяких штучек с защитой от чего только не водилось на целый комод. Там и от ожога горячей сковородой, и от кипятка из опрокинутой чашки, и от пореза только наточенным ножом, и от возможности быть сбитой каретой или всадником. И это при условии, что мама маг, и сама из печи ничего не вытаскивает, только магией. А улицы осторожно переходит, не забывая щитом прикрываться в местах оживленного движения.
В общем, поблагодарив нашего финансиста, пошла дальше к выходу в надежде, что больше никому из ректората я не понадоблюсь. Наивная. Уже у самого выхода меня в очередной раз поймали. На этот раз я весьма вовремя подвернулась гоблинше из отдела расселения. Стоит ли говорить, что речь шла о некогда занимаемом мною помещении. Поскольку в настоящий момент я проживала в одной комнате с магистром Эвандером, а наши отношения были более чем серьезные – и эта особа успела рассмотреть колечко на моем пальце – нам было предложено переехать в одну большую комнату. Точнее это целых четыре комнаты: спальня, гостиная, кабинет и еще одна маленькая, которую можно использовать под гардеробную. Ну и ванная, небольшая прихожая, коридор, камин, нагревательные камни. У меня возникло ощущение, что речь идет не об общежитии, а о квартире в одном из доходных домов. Пообещав подумать, я все-таки вырвалась из цепких лап дамы и, под пожелания счастья и детишек, быстро преодолела оставшиеся метры и первый лестничный пролет. Дальше просто бежала, понимая, что такое поведение не достойно воспитанной девушки, но хотелось оказаться как можно дальше от нашей администрации.
На крыльце остановилась, надела висящую на руке куртку, потом бросила взгляд на башенные часы. А ничего так я провела время на административном этаже. То-то мне чего-то хочется. Кушать мне хочется. Мне там, в общей сложности, часа три нервы мотали. Точнее, с ректором была конструктивная беседа и составление списка, а вот остальные. Умеют же забалтывать. Одно слово, администрация. В столовой на раздаче стояла все та же особа, но на этот раз она приветливо мне улыбнулась и быстро запаковала с собой все, что я указала. Напомнив обязательно вымыть руки перед едой, чтобы никакой заразой не заболеть, вручила мне большой бумажный пакет, после чего я поспешила назад, под прикрытие родных стен. Уже у двери преподавательского корпуса показалось, что меня кто-то зовет. Пока открывала дверь, заметила, что это та самая гоблинша. Но я быстро вошла, делая вид, что ничего не слышала.
