- Его гордость пострадала больше, - будто прочитав мои мысли, заметил Кей.
- Почему ты так думаешь? – удивилась я.
- Потому что он считает себя непревзойдённым, - хмыкнул собеседник. – Наверное, те девушки, что с боем прорывались в его комнату, могли бы подтвердить. А ты... не сказать, чтобы осталась совсем безразлична к его чарам, но всё же холодна.
- Как айсберг в океане, - пробормотала я.
Подумалось вдруг, что Ваур, окажись тот на месте Кея, не преминул бы поинтересоваться, понравился ли мне поцелуй, а ещё – нет ли желания повторить его в другой обстановке. Без свидетелей. А этот... Просто доволен тем, что удалось достичь нужного эффекта, о котором говорил господин Гирдемар. Спящая – ну ладно, пусть будет красавица – разбужена, и можно оставить эпизод позади.
Я шмыгнула носом и отвернулась. В самом-то деле, было бы, чему огорчаться. Да для большинства моих знакомых девушек один-единственный поцелуй ничего и не значил бы. Можно вообще представить, что его никогда не происходило. Или что меня поцеловали по правилам какой-нибудь игры, а таких предостаточно, даже я навскидку могла вспомнить как минимум две из тех, что практиковались в мои школьные годы.
А на повестке ближайших дней у меня другие вопросы, гораздо более важные и сложные. Вспомнить всё то, о чём забыла. Узнать, почему гримуар Мари Триэль остался на чердаке, где я его нашла. Сдать экзамен по истории чернокнижного дела. Вернуться домой, в свой мир.
- Эй, не переживай ты так, - неуклюже попытался успокоить меня Кей. – Всё позади. Больше ты эту книгу не увидишь.
Вот и ещё один непростой вопрос. Случайность или нет? А что, если чёрную книгу намеренно положили на стол и специально смешали с кучей учебников, зная, что новенькая студентка, к тому же, неумеха в магии, ни за что не отличит одно от другого? Но тогда... это покушение? На меня? Кто и зачем мог такое сделать?
На ум сразу пришло только одно имя. Теа Собрен. Кто, как ни любимица профессора Андриха, должна хорошо разбираться в творениях чернокнижников? Она вполне могла отыскать в библиотеке опасную книгу, которую по недосмотру ещё не успели убрать в закрытый фонд, и подкинуть мне. А мотив? Устранить меня как свидетельницу и исполнительницу задуманного ею? Но что я такого сделала – всего лишь подложила в старинную книгу красивую закладку?
В книгу, которую написал на древнем языке Иртольф Эрмеслан в соавторстве с его лучшей ученицей Мари Триэль. Той самой девушкой, чей дух мы с Кеем пытались вызвать – скорее всего, безуспешно, но кто знает? Как ни складывай кусочки причудливой головоломки, всё крутилось вокруг неё.
- Что такое? – спросил Кей. – У тебя появились какие-то догадки? Тоже думаешь, что всё получилось не случайно?
- Сначала расскажи, как всё прошло в мужском общежитии, а затем обсудим, - ответила я.
- Как вкусно пахнет!
Кей, обогнав меня, помчался к дверям столовой. Я посмотрела ему вслед и вытерла слёзы, что снова непрошено навернулись на глаза. Кто-то тронул меня за плечо, но, когда я обернулась, поблизости никого не обнаружилось. На полу лежал свёрнутый лист бумаги, будто небрежно оброненный на бегу. Или его оставили здесь специально?
Я осмотрелась по сторонам, подобрала листок, развернула и несколько раз перечитала торопливо написанные строчки.
«Если хочешь поговорить со мной, можем увидеться сегодня в полночь на балконе женского общежития. Никому не рассказывай. Девушка в зелёном платье».
