И тогда я позволяю себе стать чуточку смелее, взяв чужую конечность в свои руки, держу так долго, пока собственные пальцы не начинают неметь от пронзительного холода. Словно я с мраморной статуей обнималась, которая не собиралась нагреваться ни на градус выше. И всё же нас больше не окружало бескрайнее море. Что-то лёгкое и незыблемое переливалось в воздухе. Так плакали звёзды или так таял лёд? Неважно, важно лишь то, что руки у незнакомца одурманивающе ледяными, ярко-синие вены, как морские потоки, бежали по белой коже. Он становился ещё более нереальным с каждым новым мгновением, которое я проводила в кошмаре.
Хотелось сказать что-нибудь… Закричать… Хоть как-то растормошить его и заставить обратить на меня внимание. Но существовал ли в том смысл, когда слова не могли вырваться из горла. Ведь сейчас нам обоим всё предельно понятно. Чётко, ясно, как белый день. Скажи я что-либо, запротестуй или позови, и весь хрупкий мир развалится на части. Превратится в осколки и уснёт навеки в этом безумном водовороте холода, снега и бескрайнего океана. Нет… Слова тут будут излишни, они попросту не нужны. Только руки, через которые я пыталась донести свои мысли вместе с теплом, которое отчаянно дарила скованному льдом незнакомцу.
Отдавала всё, что у меня было, потому что на то воля судьбы, и с этим бесполезно спорить. Но что я могла сделать в этом кошмаре? У ведьм тёмного ковена было всё, кроме сострадания. У меня же ни силы, ни власти, ничего, кроме пустого титула и возможного будущего. Зачем я пыталась спасти того, о ком ничего не знала? К чему тратила силы и энергию? Ведь уже на рассвете, когда потухнут далёкие звёзды, кошмар растает, а вместе с ним и мы. Зачем я тянулась к нему? Разве что-то он способно превратить камень в золото. Оставь я его сейчас, и мы оба нарушим сам баланс мироздания. Ведь я его сердце, а он мой господин. Мы завесили друг от друга.
Неловко раскрыв ладони, я сняла с большого пальца полупрозрачные осколки. Тонкая корка льда откалывалась медленно, нехотя, но поддаваясь мягкому напору, и вот уже мои пальцы белые, прохладные, что не менее важно — всё ещё живые и покрытые ажурной кожицей. Вен уже видно, но я на ощупь притянула к себе чужую руку и потёрла застывшими пальцами порозовевшие костяшки. Другую руку незнакомец протянул самостоятельно, и я с каким-то детским трепетом, охотно приняла этот жест. Сгребала обе руки в пригоршню и почувствовала, что мужчина передо мной впервые улыбнулся. Этой же улыбкой он озарил серое и невнятное пространство кошмара. Неторопливо, отдавая должное полуночной мгле, звёздам на небе, пронизывающему до костей ветру… Казалось, что мир вокруг нас горел и таял. Да и чёрт с ним!
Я упустила из вида момент, когда я сама стала нуждаться в этих прикосновениях, нуждаться как ни в воздухе, как никогда сильно и кровожадно. Словно мы на двоих делили страшное проклятие и не знали, куда свернёт кривая дорожка. Не осталось ни сил, ни желания сопротивляться чужой и жестокой магии, хотелось закрыть глаза и плыть по течению, которое уносило льдину всё дальше в холодные воды северного океана. Противиться слишком поздно… Или рано? А вообще, можно ли противостоять ведьмам в их же кошмаре?
Лёд — это неподвластная стихия, с ней нельзя спорить, а я пыталась противостоять и доигралась. Все попытки освободится, осыпались на плечи морозным инеем, но я лишь раззадоривалась и получила, что заслужила. Не отдавая отчёта в том, что меня убивало тонкими уколами морозных снежинок, просто смотрела вдаль. А взамен отдавала испепеляющий жар своей души, закатное пекло, которое давно растаяло за горизонтом и теперь существовало лишь в моём воображении, наравне с медленно таявшей льдиной.
