Акамедия - страница 17

Вскоре на полных парах подошел БГК, перед Петровичем во всей красе открылась картина Репина «Приплыли». На торчащем из воды пятачке, как перепуганные птички, сидели четыре гидрографа.

Доложив в Массауа о случившемся, Петрович организовал эвакуацию людей, документов и аппаратуры.

Сделать это было непросто, Красное море кишело опасными обитателями. Если в Черном море самая большая неприятность – это писающий рядом с тобой в море отдыхающий из Житомира, то в Красном выбор был богат – от кровожадных акул до смертельно жалящих моллюсков.

Как раз в это время у родственника медузы – португальского кораблика, он же физалия, шел брачный период, и эти существа во множестве собирались у побережья. Удивительно красивое творение природы, но боже упаси любоваться им вблизи. Над поверхностью воды гребешок величиной с ладошку, напоминающий парус, серебрится и переливается голубым, фиолетовым и пурпурным цветом, а на глубину уходят щупальца-нитки длиной больше десяти метров. Жалил португальский кораблик страшно, и это знали все.

Добровольно лезть в воду никто не хотел. Петрович нервно жевал кончик уса.

– Не снимем аппаратуру, начальник нам головы поснимает.

Справедливо посчитав, что гнев начальника будет пострашнее стрекательных клеток физалии, моряки полезли в воду. Досталось всем, багровые шрамы на теле горели огнем, не спасала даже обработка уксусом.

Сколько с «Кайрой» ни возились, а придать ей положительную плавучесть так и не смогли. Три шестерки – это тебе не чих.

Посовещавшись, решили выбросить катер на мель у мыса Рас-Алоб. И это тоже было непросто, нужно было протащить его на буксире через язык застывшей лавы с малыми глубинами над ней.

Петрович лично промерил со шлюпки безопасный проход для БГК.

В конце концов после долгих мучений утопленник плотно сидел на мели, а БГК стоял рядом на якоре.

Нервно затягиваясь сигаретным дымом, Ильдар Тараканов жалился Петровичу:

– Ни хрена себе на подмену сходил.

Утром подошло гидрографическое судно с начальником экспедиции на борту. Осмотрев МГК-666, приняли решение буксировать его на остров Нокру для ремонта.

Нужно было поторапливаться, ветер усиливался, появились барашки. Под борта катера завели большие пневмокранцы, которые удерживали его на плаву, и в таком виде отбуксировали на Нокру. Там подсобили морпехи, танком вытащили катер на берег.

Геройские действия гидрографов не остались без внимания, наказаны были все.

Заканчивался четвертый месяц экспедиционного похода, время нахождения в Красном море перевалило далеко за экватор, и теперь считались дни до возвращения домой. Почему-то, когда хочется ускорить время, оно начинает течь медленней. Накопившаяся усталость давала о себе знать, не помогали даже разгрузочные дни. Опытный командир ситуацию чуял и устраивал их теперь каждую неделю. Но даже купание, рыбалка, сбор ракушек и кораллов стали делом обыденным, чтоб встряхнуть экипаж, требовалась новая сильная эмоция.

Боцманята по случаю за два куска хозяйственного мыла выменяли у местных контрабандистов обезьяну. Можно сказать, высвободили из плена, бедная макака была у тех навроде цепной собаки – охраняла товар. Выглядела она ужасно – кровоточащая борозда на шее от веревки, жалкий затравленный взгляд, торчащие ребра и облезлый хвост.

Обезьяну посадили на палубу, вокруг собралась толпа, бедняга, не видевшая от людей ничего хорошего, затравленно озиралась и скалилась. Особый интерес проявил Додик, выросший за это время в крепкого шустрого кобелька, он вытягивал морду и осторожно вдыхал незнакомый запах. Кто-то внес предложение: