Акамедия - страница 3

С утра на причале Каменной стенки собрались празднично одетые провожающие, в основном женщины с детьми. Начинались ритуальные действия проводов судна в море, сопровождающиеся коллективным меряченьем с выкриками, всхлипываниями и взмахами рук.

Странное это было действо, и не свадьба, и не похороны, скорее что-то среднее, какое-то осененное грустью торжество.

Командир мерил шагами ходовой мостик, процедура проводов затягивалась и негативно влияла на его мироощущение, что остро чувствовали подчиненные. В голове крутилась популярная песенка «Как провожают пароходы, совсем не так, как поезда…». Старпом принимал доклады о готовности к походу.

Не любил Лукичев проводы, своим родным не разрешал приходить, и если б мог, запретил бы и всем остальным. Чего зря душу рвать? Известное дело – долгие проводы, лишние слезы. Песенка никак не отпускала: «Как важно все, что ты сказала, все, что в ответ я прокричал…»

– Старпом, ну что там у тебя?

– Жду доклада старшего механика!

Наконец механики отрапортовали, старпом доложил командиру:

– Товарищ командир, судно к походу готово!

Лукичев вышел на крыло мостика, на причале толпа торжественно-грустных провожающих готовилась к кульминации. Мелькнула мысль: «А интересная все-таки штука это расставание, если подумать, оно всегда дает больше, чем забирает».

– Товарищ командир, получено добро от оперативного дежурного флота на выход!

– Вот и слава богу. Убрать трап! Отдать кормовые!

С юта доложили:

– Трап на борту, кормовые отданы!

Командир снял фуражку и бросил ее на пульт управления.

– Боцман вира якорь! Обе машины вперед самый малый!

Штурман сделал запись в судовом журнале: «10.03 Получено добро от ОД ЧФ, снялись с якоря и швартовых, следуем на выход из Южной бухты». Судно уверенно скользило по Южной бухте, справа госпиталь, слева Графская пристань. Из штурманской рубки показалась голова Лени Андреева.

– Товарищ командир, время поворота влево на курс 274,5 градуса!

– Лево руля, курс 274,5 градуса!

Судно медленно повалилось влево и легло на створ Инкерманских маяков. Вот теперь все, прощай, Севастополь.

На траверзе Стрелецкой бухты подошел большой гидрографический катер, который предстояло тащить на буксире до самой Эфиопии. Голосом Эдуарда Хиля звучал прощальный припев – «Вода, вода, кругом вода».

Командир обошел судно: палубы заставлены оборудованием, за кормой на буксире телепается катер. Вспомнился анекдот про чукчу – «…экспедиция называется!».

Первый день в море всегда какой-то муторный, еще свежи воспоминания о доме, все на ходу, и вещи, и люди ищут свое место, распорядок скомканный, жратва никакая, да и не особо хочется. Первый день – как первый блин, переспать все это нужно, и тогда с утра моряцкая жизнь войдет в привычную колею.

Рано утром в дымке показался турецкий берег, судно приближалось к проливу Босфор.

– Старпом, объявляй судовую тревогу.

Отшумев положенное звонком, старпом объявил по трансляции:

– Судовая тревога! Судно к проходу узкости приготовить!

Проход турецких проливов – это всегда событие, хоть в первый раз, хоть в десятый, хоть в двадцатый, и каждый новый раз не бывает похож на предыдущий.

Судно втягивалось в Босфор, начиналась традиционная сутолока. Турки – народ неорганизованный, и порой трудно было определить, в каком направлении движение интенсивней – вдоль или поперек. Существует много Правил, Рекомендаций и Приказов, регламентирующих плавание в проливах, но на практике действовал неписаный закон – кто больше, тот и прав. И если на тебя прет огромный контейнеровоз, нарушая все, что можно, то качать права в этой ситуации – безумие, и нужно, позабыв про гордость, выкручиваться из этой ситуации. То же относится и к судам, которые меньше тебя, уворачиваться от твоего форштевня – это их проблема.