«Акушеры». Первый сезон - страница 13

В роддоме ситуация несколько поменялась. Молодежь набрали «оптом». И хочешь-не хочешь, всем пришло знакомиться и внедряться в коллектив разом. Смуглянка впервые за всю сознательную жизнь «завела» подружек и была приятно удивлена. Во-первых, девчонки оказались весёлыми, во-вторых, любая из них при необходимости могла стать алиби на случай, если бы муж спросил свой дурацкий вопрос: «ты где?» Смуглянка отвечала, что у одной из них. И инцидент был исчерпан, не начавшись.

Ей всегда нравились мальчики постарше. По этому же критерию она выбирала мужа. В свои сорок он был холост. Не то, что бы с ним было что-то не так, просто он ждал инициативы от Смуглянки или от такой, как Смуглянка. Их брак был если не по всепоглощающей любви, то по взаимной симпатии точно. Ну а то, что её романы не прекратились после свадьбы, просто у неё был такой любвеобильный характер. При этом мужа она, как могла, оберегала от лишних эмоций. По крайней мере, старалась.

Выбор Рибоконя не стал для Смуглянки чем-то выдающимся. Просто он подходит под типаж, и роман на работе был ей удобен.

Повариха с кухонными ножами осталась в аутсайдерах. Через несколько десятков звонков даже она, наконец, поняла это окончательно и бесповоротно. Единственным вариантом её женской мести была жареная селёдка. Если дежурства соперниц совпадали, то время ужина для всех в родильном доме омрачалось несносным запахом. Разве что пара-тройка беременных уплетали деликатес за обе щеки с добавкой, имея временную особенность вкусовосприятия.

Что касается Рибоконя, то он был почти в разводе. Случилось это задолго до Смуглянки, поэтому совесть у обоих могла быть чиста. В том случае, если бы их она как-то заботила.

Его жена и сын несколько месяцев назад переехала в родительскую квартиру. Она, конечно же, считала, что не окончательно, а в воспитательных целях. И к Рибоконю регулярно наведывалась: за вещами, с уборкой, «проходили мимо». Он о воспитательных целях не догадывался, поэтому каждый раз удивлялся неожиданному визиту. Но замки поменять не решался, потому что «ребёнок приходил домой» и потому, что иногда после гостей на плите оставался суп, полезный после дежурства.

Сегодня Рибоконь думал. Смуглянка намекала на свидание на его территории. Промахнуться было нельзя ни с одной из сторон.

Евгеша был всего на несколько лет старше вновь набранной гвардии, но эти несколько лет в данном случае имели определяющее значение. Взрослые коллеги уже относились к нему почти как к равному, а молодежь считала за опытного наставника, с которым все же можно поиграть в карты на дежурстве. Но только по-тихому и в свободное от работы время, которое при обычных обстоятельствах предназначалось для сна. Обычные обстоятельства – это дежурство с кем-то типа Аманды Карловны или Риты Игоревны, потому что компания Фердинандовны – обстоятельства чрезвычайные.

Если вторым дежурантом был Евгеша, бригада считалась «усиленной». И первые без зазрения совести ложились спать, взвалив на него ворох работы с полным доверием. Заведующие, включая Ирину Фердинандовну, смены с Евгешей обожали. Спасало его от аврала лишь то, что всегда добровольно-принудительно на дежурство оставался кто-нибудь третий из молодых коллег.

Евгеша, подобно Палычу, был из «рассказчиков», но выступал в другом жанре. У Палыча наготове всегда была цитата, а Евгеша выдавал «жизненные» истории из серии «как мы с мужиками встретили бурого медведя». Богатый жизненный опыт как будто диссонировал с возрастом Евгеши, но он намеренно держался этого амплуа. Небольшого роста и субтильного телосложения, Евгеша хотел выглядеть посолиднее. А когда он позволял себе побрюзжать, то походил на юного старичка из сказки о потерянном времени.