Морсарк, оглядываясь вокруг, усмехнулся. "Наверное, они хотели пойти против королевы Нероксы. Глупцы," – подумал он. Он почувствовал прилив гордости за свою верность королеве и приготовился воскликнуть: "Славься, Королева Неро…," – но слова застряли у него в горле, когда его взгляд упал на одну из замёрзших фигур.
Среди замёрзших тел он увидел своего сына Андриана. Морсарк замер, его сердце бешено забилось, словно пытаясь вырваться из груди. Андриан стоял с открытым ртом, как будто пытался что-то сказать перед тем, как холод навсегда остановил его. В его глазах застыл ужас и мольба о помощи. Его рыжие волосы, потускнели из-за льда.
Морсарк почувствовал, как его силы покидают его. Его рука, поднятая для приветствия королевы, опустилась. Он стоял неподвижно, не в силах отвести взгляд от своего сына. Все его мысли смешались в хаосе. Как это могло случиться? Почему Андриан оказался здесь, среди тех, кто осмелился восстать против Нероксы?
– Андриан… – прошептал Морсарк, не веря своим глазам.
Его душу наполнил боль и гнев. Он знал, что не сможет простить себе это. Морсарк бросился к замёрзшему телу сына, но ледяные шипы и кораллы преградили ему путь. Он кричал, пытаясь пробиться, но каждый его шаг был тщетен. Гнев и отчаяние охватили его.
– Почему?! – закричал он, его голос эхом разнесся по ледяной площади.
Морсарк знал, что верность и преданность королеве теперь была под вопросом. Он отправился обратно в море Уэделла.
Глава 3. Путь через ледяные воды.
Аква, Марина, Дельфина Нереусовна и Аквамагистр Неридович шли через белоснежную пустыню Антарктиды. Снег скрипел под ногами, а холодный ветер обдувал лицо, заставляя его ледяные прикосновения проникать до самых костей. Каждое движение казалось мучительным, особенно с учетом того, что их желудки уже давно требовали пищи, урча и напоминая о своем существовании.
Вдалеке они заметили что-то большое и полукруглое, похожее на сферу. Из-за ветра и снега было трудно разглядеть детали, но это было здание. Пробудившаяся надежда придала им сил, и они поспешили вперед, пренебрегая усталостью. По мере приближения они начали различать детали – здание казалось либо недостроенным, либо поврежденным, либо заброшенным.
Наступала ночь, и им нужно было найти укрытие. Здание представляло собой мрачное и суровое место, погруженное в вечную мерзлоту и окруженное бескрайними белыми просторами. Главный корпус станции, построенный из толстых, деревянных и металлических панелей, давно подвергся воздействию сурового климата: окна были выбиты, крыша частично обрушилась, а двери покосились и ржавели. Вокруг были разбросаны остатки старого оборудования, инструменты и предметы быта, покрытые толстым слоем снега и льда.
Во дворе станции стояли большие топливные баки, частично опустошенные, и снеговые барьеры, почти скрывшие старые машины и сани. Рядом с корпусом, наполовину занесенные снегом, стояли антенны и мачты связи, напоминающие о былой активности станции.
Это место, погруженное в бесконечное белое безмолвие, хранило свои тайны, как молчаливый свидетель эпохи, когда здесь кипела жизнь и работа. Казалось, что время здесь остановилось навсегда. Путники поспешили внутрь, надеясь найти убежище на ночь и, возможно, припасы, прежде чем двинуться дальше.
Внутри царил полумрак. Свет едва проникал через заколоченные окна и трещины в стенах. Пыль и плесень покрывали старые книги, журналы и карты, разбросанные по полу и полкам. Электроприборы, давно не работающие, казались артефактами из прошлого века. Пробираясь по коридорам, они могли услышать, как ветер завывал сквозь щели, создавая зловещие звуки, будто эхо ушедших голосов.
