Мы склонны думать, что такие формы, напротив, не могут индивидуироваться. Конфигурация, или форма человеческого существа, предполагается универсальной. Она остается одной и той же в любом человеке; именно поэтому существует человеческая природа, пребывающая в любом человеческом существе. Следовательно, одна субстанциальная форма человека неотличима от любой другой. A fortiori[10], субстанциальная форма не может быть тем, чем индивидуируется человек.
Ответ Фомы на такого рода возражение кратко выражен в его широко известном тезисе о том, что индивидуирует материя>58. Но легче привести тезис, чем понять, что он означает. Трудность хотя бы отчасти связана с понятием материи, которое здесь имеется виду.
Субстанциальная форма материальной субстанции оформляет первоматерию; но первоматерия – это материя, лишенная всякой формы, не имеющая никакой конфигурации: нечто, что существует только потенциально, а не актуально, ибо все актуально существующее оформлено. Стало быть, первоматерия вряд ли может быть тем, чем индивидуируется форма.
С другой стороны, любая актуально существующая материальная субстанция обладает определенным количеством материи. В любой данный момент времени она занимает определенную часть пространства, простираясь до определенного предела в каждом из трех пространственных измерений. Если бы за индивидуацию формы (или материальных вещей) отвечала эта конкретная порция материи, то форма (или материальная вещь) прекращала бы существовать с изменением количества материи в материальной вещи. Некоторые метафизики не возражали бы против такого вывода, но Фома не из их числа. Конкретное количество чего-либо есть акциденция, а акциденция, по мнению Фомы, – это свойство, которое вещь может приобретать или утрачивать, оставаясь той же самой.
Таким образом, материя, которую имеет в виду Аквинат, говоря об индивидуации: материальной вещи, – это не первоматерия и не материя, оформленная в актуально существующей вещи.
Когда Фома пытается объяснить понятие материи, релевантное для проблемы индивидуации, он говорит о ней как о материи с неопределенными измерениями, то есть материи, которая простирается в трех измерениях, но степень ее протяженности в каждом из этих измерений не определена. Любая актуально существующая материя имеет определенные измерения, но одно дело – конкретная степень протяженности в некотором измерении, и другое дело – сама, так сказать, материальность материи. Конкретные измерения материальной вещи точно определяют то пространство, которое занимает эта вещь, тогда как материальность материи обеспечивает саму пространственность. Материя есть такая вещь, которая пребывает здесь способом, каким, например, не могут пребывать числа. Но эту черту материи можно рассматривать, и не уточняя, какова конкретная пространственная локализация данной материи. Когда Фома говорит о материи с определенными измерениями, он привлекает внимание к этой черте материи. Эта черта не существует в какой-либо актуально сущей материи отдельно от обладания конкретными измерениями; тем не менее любая актуально сущая материя с определенными измерениями обладает этой чертой пространственности, которую можно рассматривать независимо от определенных измерений данной материи.
В комментарии на трактат Боэция «О троице» (De trinit ate)>60 Фома поднимает вопрос о том, служит ли форма началом индивиду ации. Если принять во внимание его часто повторяемый тезис о том, что началом индивиду ации выступает материя, можно было бы ожидать отрицательного ответа; между тем в действительности ответ положительный. Материя является
