О, наконец-то. Людишки получили по заслугам. Жестоко и справедливо. Но почему-то сейчас это совершенно не радовало карлика. Жаль, что среди них не оказалось самодура Торвуса, это подняло бы настроение.
Так. А теперь соберёмся с мыслями. Зачем Некто уничтожил отряд, дав убежать капитану с этим пустозвоном Дирни, когда их можно было прикончить на месте?
Возможно, Некто решил, что беглецы – ничтожная жертва.
Возможно, Некто захотел поднять ставки в замечательной морозильной игре.
Возможно, Некто оставил его, Оринферта в живых именно для этой игры.
Такая мысль сначала понравилась карлику, всегда считавшему себя особенным. Исключительным. Мечтающим прорваться к славе и почестям по тропинкам из трупов врагов и бывших друзей. Оринферту Таинственному. Оринферту Загадочному. Оринферту Не-по-вто-ри-мо-му!
Но затем он испугался, в глубине души почувствовав, как завозился ядовитый червь страха – имея такую силу, какой обладали эти юркие золотистые существа, не нужно прибегать к услугам помощников.
Мысли карлика стали тонуть в вопросах и противоречиях, пока он выбирался из леса. Чем дольше он брёл, тем мрачнее становилось у него на душе.
А что если он остался жив благодаря чистой случайности? Древние легенды про Избранных всегда нравились ему, ведь на место любого из великих героев всегда было приятно поставить себя – но начитанный Ори знал, что во всех легендах Сущность всегда требовала выполнения своей воли, что никак не вписывалось в планы карлика.
Он не заметил, как забрёл в какую-то чащу, где даже корни некоторых деревьев поднимались гораздо выше его роста.
В темноте сверкнули хищным пламенем чьи-то глаза, Оринферт вздрогнул и отшатнулся, но споткнулся о торчащий из земли корень и упал, выронив посох.
Лохматые, всклокоченные, к нему стали медленно приближаться острозубы, сверкая плотоядными ухмылками.
«Память – самый страшный палач»
Меедорн, глава мерцающих Школы Единорога
«Жестокая ирония в том, что больше всего
смерти боятся палачи и садисты, я не раз видел, как они
в ужасе пытались вымолить себе прощение на коленях чтобы избежать виселицы»
Лаэрт Белый Единорог
Сегодня сон повторился, преследуя, словно яростный фантом боли и отчаяния. Он душил паутиной воспоминаний и ранил ощущением ничтожности.
Почему нельзя остановить это? Почему??? Это напоминало бесконечное мучение, которое растягивалось и сдавливало нервы в комок.
Наместник снова стоял на Арене, а толпа смотрела на него – в искажённых следами пожара лицах людей мужчина с ужасом узнавал тех, кто погиб в деревне по его приказу. И теперь они вернулись, чтобы мучить его, произнося страшные слова беззвучными обожжёнными губами.
Остановите! Прошу, остановите их!
Пусть замолчат! Замолчат навсегда! Они все мертвы и не смеют являться ко мне! Не смеют!
Странно, ведь раньше Холлинг не жаловался на нервы, ему не снились мучительные сны даже после исключительных заданий короля Эйриха, а потом и самого Императора Ахава, от которых в больницу «Семи Мучеников» угодили бы даже самые беспринципные палачи. Тогда что изменилось? Кто заставляет его сейчас возвращаться в прошлое?
Рука непроизвольно потянулась к Осколку на груди, но сердце сдавило такой резкой болью, что мужчина едва мог дышать во сне. Найденное в деревенском лесу сокровище Просветлённых мигнуло изумрудным огнём, затем погасло, напоследок озарив яркими искрами тревожную ночь.
