Они закончили завтрак спустя половину часа, и Лоренц успел пожалеть, что не запасся выпивкой. Пища отрезвила его, привела в чувство, упорядочила мысли, и не смотря на блаженное тепло в животе, ощущение собственного бессилия опять подняло голову и накатилось на него с новой силой. Он безрезультатно хлебал зеленый чай, гримасничая при каждом глотке – во всяком случае, это было лучше, чем ничего, но желаемого результата так и не принесло.
Варин с отвращением наблюдал, как он закуривает очередную сигарету из многочисленных полупустых пачек.
– Тебе обязательно травить и меня, и себя?
– Обязательно, – хмуро подтвердил Лоренц, выпуская маленькое облачко дыма, повисшее над столом, – И ты это прекрасно знаешь. Так что можешь либо дальше читать мне лекции, или перейти к делу. Как я понимаю, визиты вежливости остались в далеком прошлом, так что можешь рассказать о цели визита. Что за новости там ты принес?
Варин аккуратно сложил грязную посуду на краю стола идеально ровной стопочкой, и Лоренц пожелал, что бы тарелки обязательно упали на пол и нарушили выстроенный порядок. Перфекционизм литературного агента частенько становился ему поперек горла даже в лучшие времена, а теперь он вызывал только раздражение. «Надо толкнуть ножку стола. Тогда все упадет и разобьется на кусочки. И это будет куда лучше, чем…»
– Пока ты, например, чахнешь здесь, в мире происходят великие вещи, Лоренц. Люди изобретают новые лекарства, создают механизмы и сложные нейросети, совершают открытия. Правительство утверждает новые законы и правила, принимает серьезные решения…
– Мне плевать на то, что происходит вокруг, Варин. Я думал, что это очевидно.
– Эх, это все твое показное безразличие и надуманная скептичность. Что ты видишь, сидя здесь, среди дыма и грязищи? Квадрат окна максимум?
– Квадрат окна с мартовским небом, – поправил его Лоренц – И мартовскими лужами на дороге.
– Ты – творческий человек, и ты не имеешь права баррикадироваться от новостей, которые напрямую касаются тебя самого.
– Не думаю, что лужи другого времени года меня могут как-то задеть, Варин. И повторю – мне все равно.
– Может быть, ты хоть телевизор смотришь?
– Нет.
– Слушаешь радио?
– Редко.
– Ищешь что-то в интернете?
– Послушай, а нельзя ли ближе к делу, Варин? Это становится скучным.
– Хм, к делу, так к делу. Ты помнишь свою последнюю книгу, Лоренц? Как она называлась, в каком году вышла, какие рецензии получила от критиков?
Лоренц скривился: дым попал в глаза.
– Конечно. Не надо считать меня полным идиотом. Роман «Серая шаль». Я закончил его два года назад. Была в печати средним тиражом. Получилась довольно сильная вещь. Не без изъянов, конечно, но…
Варин шумно вздохнул, поправил рукава свитера, словно стряхивал с них невидимые соринки, снова сел в кресло.
– Нет, Лоренц. Твоя последняя работа «Серая тварь» вышла четыре года назад. И она не была в печати, ибо редактор не пропустил ее, как бы я не старался. Ты знаешь, что они назвали ее «вырождением жанра» и «бессмысленным бредом душевнобольного». И счастье, что критики до тебя не добрались – тогда от твоей репутации мастера ужасов остались бы одни косточки.
