, – подумал он. Афиноген употреблял самую разнообразную пищу. Он не брезговал ничем. Даже лягушек засушивал и употреблял с пивным коктейлем. Но такое случалось только по большим праздникам. Он слыл настоящим трудоголиком и трезвенником. Он порой работал на износ. Но и отдыхал умело. Он любил прогуляться вечерком по местным барам. Но имелось много заведений, куда Афиногена просто не пускали. Он истинно походил на бродягу, который спал на улице уже около года. Но он не обижался. Он брал товар в ларьке и шатался по закоулкам. Просто думал о былом и вечном. Он погружался в глубокие философские изыскания. И порой не мог сказать ни слова членораздельно.
Близился утренний, пасмурный рассвет. Небо становилось всё более светлым. Казалось, намечался небольшой дождик. Плавно тянулась томная туча в сторону города. Словно несметное войско неслось верхом на вороных конях. Веял лёгкий, освежающий ветерок. Афиноген Харлампиевич, держа в руках хомячка, прошёл в туннель. Он живо двинулся по бетонному полу. Тени кривились. В помещении имелась высокая влажность. Под ногами даже кое – где булькало. Афиноген, открыв стальные двери со скрипом, прошёл в большой зал. Он положил хомяка Терминатора в решетчатую клетку. И закрыл ставни. Тот чуть пробежался и замер на месте. Глаза покосились. Он чуть приподнялся на задних лапках. И тут же облюбовал свой домик, который походил на обычный скворечник.
– Посиди пока тут малыш… Хаахааа… А папочке нужно заняться делами… Ах да… Я обещал тебя покормить… Вот тут на полке есть огрызок морковки и яблока. Если хочешь. Подкрепись. Угощайся… Хаахаааа…, – произнёс профессор.
Афиноген, наощупь двинулся по бетонному полу, находясь в полной темноте. Он своротил пару пустых коробок, который принёс от продуктового магазина. И заметно покосился. Он еле устоял на ногах. Руками задел стену. На пол посыпалась всякая утварь. Сковородка чугунная звонко зазвенела.
– Вот же хрень… Как темно… Сейчас я включу бензогенератор… И будет свет… Как я устал уже мать ети жить в нечеловеческих условия… Погодите… Я доберусь до вас лживые олигархи… Это из-за вас я оказался здесь… И тебя преподаватель Армен Яроян… Будь ты проклят… Ты выгнал меня из элитного вуза… И теперь я вынужден скитаться… Да у меня были деньги… Но я предан науке… Мать ети… Я опять на что – то наступил в этой жуткой темноте… Сейчас. Вот он генератор… Сейчас заведу…, – произнёс он.
Афиноген, склонившись, завёл свой агрегат. Он гулко зашумел. И тут же над каменным потолком в зале и в туннеле засияли лампочки Ильича. Они томно озаряли всё муторное, влажное, серое пространство бункера.
В томном озарении предстал и сам профессор Афиноген. Его вид походил на варёное пресмыкающееся, которое умело готовил шеф – повар Ли в китайском ресторане. Глаза сияли. В них жил лёгкий задор и истинное глумление над самим собой. Ещё виднелось дикое любопытство. В клетках оживилась пленённая живность. Белки быстро запрыгали. И облюбовали стенки. Кролик забился в угол. Лосёнок засеменил, стоя на месте. Он походил на студента – первокурсника. Зачётку держал в дрожащих руках. А профессор был в роли экзаменатора. Он рвал и метал. Ёжик зашипел, скатавшись в комок. Куры запорхали. Но далеко улететь не могли.
– Кудкудах… Кудкудах…, – запричитали они.
– Тихо вам… Сейчас не до вас… Мать вашу… У меня дело серьёзное… Если кто мне под нос плюнет или оговорит меня… Задавлю… Сидите все тихо… Вы меня знаете…, – произнёс Афиноген.
