Выйдя из автобуса, я чуть не натыкаюсь на какого-то парня, который стоял прямо у открывшейся двери. Так уж, как нарочно, остановился автобус.
– Ой! Какая девочка! – парень пьян в стельку, но у него хватает сноровки схватить меня за плечо.
Я молча пытаюсь вырваться, но получается не очень.
– Куда это мы спешим? – он и не думает меня отпускать.
И тогда я бью его сумкой по роже, а сама, откуда только он у меня появился, писклявым голосом кричу:
– Отпусти, козёл вонючий!
Эти слова вырвались у меня непроизвольно, но получилось очень по-девчачьи. У пьяного потекла из носа кровь. Ай да я!
– Ах ты, сука! – орёт подонок и, отпустив моё плечо, по всей видимости собирается мне врезать.
Когда драки не избежать, надо действовать первой, такое у меня правило. Отступив на полшага, я со всей дури бью его ногой в пах. Он согнулся и только матерился, но тихо и через силу.
И тут из-за остановочного павильона вываливается в таком же состоянии ещё один. Я, недолго думая, бегу через улицу, но не к своему дому, а в соседний двор. Там и притаилась за какой-то беседкой, но так, что мне видно улицу и этих двоих.
– Вот, всё-таки не обошлось. И что сегодня за день! – шепчу себе.
Парень, которому я врезала, очухался, и они, теперь уже матерясь и крича на всю улицу, идут меня искать как раз в мой двор. Я закурила и стала ждать.
Через какое-то время они опять показываются на улице, идут к остановке и там усаживаются на лавку. Похоже на то, что они в нашем районе залётные, потому что с первым же рейсом на остановке никого не осталось.
Я потихоньку пробираюсь в свой двор, захожу в подъезд, и вот наконец я дома. Да, будет что Ольге рассказать. Никогда со мной такого не было, чтобы в один день сначала повезло, а потом совсем наоборот, да ещё как. И только сейчас чувствую, что смертельно устала. Скинув туфли и повесив куртку, иду в комнату и, не раздеваясь, падаю на кровать. До утра.
В Москве уже вовсю хозяйничала осень. Почти каждый день моросили нудные дожди. Всё вокруг было серым, потому что солнышко выглядывало только на минутку и опять всё становилось унылым. Под ногами лежала опавшая листва, а деревья казались голыми и несчастными, потеряв свой великолепный летний наряд.
Вот в один из таких дней я под вечер приехала на нашу с Ольгой квартиру. Едва переступив порог, я услышала с кухни Ольгин голос:
– Это ты?
– А как ты думаешь?
– Тогда позвони Лидке, она уже раза три звонила, хочет что-то тебе сказать.
– А ты не могла сама у неё спросить, что именно? – я, сняв сапоги, захожу на кухню. Ольга что-то готовит на плите и, обернувшись ко мне, говорит:
– Представь себе: она хочет говорить только с тобой.
– Забавно, – я мою руки и беру телефонную трубку.
К телефону на том конце долго никто не подходит. Но наконец слышу сонный Лидкин голос:
– Вас слушают.
– Привет! Ты что, синить?
– А, это ты, Алён? Да, чего-то задремала.
– Немудрено. Погода-то какая. Ну и что ты хотела мне сказать?
– Ты помнишь наш летний разговор? – я слышу, что Лидка проснулась.
– Это о чём же?
– Я хочу с вами всё-таки пойти на футбол. В это воскресенье игра. Ты как? Не возражаешь?
Теперь я понимаю, почему она проснулась: —Так ты ещё не выкинула эту идею из головы? Ладно. Я-то согласна, а вот как Оля, не знаю, – говорю ей.
– Ты с ней поговори. Она же обещала. А потом мне перезвони, хорошо? – Лидка явно очень хочет пойти с нами на футбол, это слышно по её голосу.
