3
Тени коридорные тягучи,
Над огнём колдуют мотыльки,
Нитей переборами живучи
В тёплой паутине потолки.
Лики фотокарточек кромешных,
Здесь забытых, скошены во тьму.
Путая живущих и умерших
Обитавших некогда в дому,
Я стоял, а в глубину подвала,
По перилам в срезах ножевых
Тень воспоминанья наплывала,
Крылышком кивала на живых.
Протянуло вновь, как в щель сифоня,
Холодком насмешливых людей…
Едкий огонёк стоит в плафоне,
Одинок и тонок, как злодей.
4
И когда окончилось пыланье,
И свеча почти изнемогла,
Крыса, обитавшая в чулане,
В дом воспоминания пришла.
Прошлое растаскано по крохам,
Пол разбух, раздавлено стекло,
Раз и навсегда тяжёлым вздохом,
Будто мохом, стены пробрало.
Только рядом, тут же, за стеною
Тихий плач… да это чудеса,
Это откровение ночное —
Вспыхивают мёртвые глаза!
Вот она, крысиная надежда,
Вот он, след из юности, изволь:
Белая припушена одежда,
В тёплый пух закутанная моль
У свечного молится огрызка…
Подползти, дыханье хороня…
И – кричит по-человечьи крыса,
Руки вырывая из огня.
5
Дом, где ожидали долгой встречи,
Где пластинка пела в две слезы,
Свечи зажигали мы, и свечи
Нас оберегали от грозы,
Словно охраняли нас от счастья,
Словно заслоняли от судьбы…
Гнусного безвременья исчадья,
Грустного поветрия столпы.
А в окно дышала плоть растений,
Двигались на цыпочках цветы,
Встрепенуть пугаясь даже тени
Нас увещевавшей чистоты,
Набухали вымокшие почки,
Выпускали зыбкие ростки,
Чуткой вербой вздрагивали ночки
Зябкие, как девичьи соски.
Мы слепыми были. Наши встречи
Слишком чутко нежила весна.
Свечи начадили. Свечи, свечи…
До сих пор чадит ещё одна.
6
Помнишь, речкой тоненькой пронзался
Надвое тот холм, где мы потом…
Помнишь, с этих гор нам показался
Тёмным, и таким ненужным, Дом.
Помнишь… ничего он не напомнит,
Если всё в той жизни сожжено.
Мы ушли из вычерпанных комнат.
Дом остался. Всё ему равно.
Дрогнут перед ним и эти травы,
Этих вишен ствольная броня.
Мы живём. И, слава Богу, здравы
Жизни у тебя и у меня.
Дом, где мы друг другу сладко снились,
Дом, где грани прошлого грубы,
Дом, где навсегда соединились
Два лица. Два дома. Две судьбы.
7
Сколько смеха в этом доме было!
Сколько унижений и потерь!
Кровь порой от слов недобрых стыла,
Стынет, если вспомнить, и теперь.
Кто я был? Отчаявшийся циник.
Осенью за прошлое корил,
А к весне, волнуясь, гиацинты,
Снова зацветавшие, дарил.
Снова прочь отчаянье, досада,
Вспомни лишь – раскаешься потом…
Только дома не было, не надо
Думать, что он был, какой-то Дом.
Хоть и есть, как видишь, дом без окон,
Этот дом, назначенный на слом,
Были только куколка и кокон,
Замкнутые ключиком в былом.
8
Жизнь текла не в праздничном убранстве,
В постоянстве будничном текла.
Куколке и кокону в пространстве
Развернули плавные крыла.
Дом, где мы грозой встречали полночь,
Где пластинка пела в две слезы…
Хочешь, я спрошу сейчас:
– А помнишь?
– Помню – ты ответишь из грозы.
Я переверну пластинку, хочешь,
Хочешь, распахну в июнь окно,
Хочешь, я спрошу тебя:
– А помнишь?
– Помню – ты ответишь всё равно.
Всё равно, сгоревшее сгорело,
Всё равно, мы тоже сожжены,
Всё равно, что нам однажды пело,
Пусть поёт с обратной стороны.
9
В коридоре лампочкой спалённой
Правит червячок ночной свечи.
Моль своею шалью запылённой
Метит, словно мелом, кирпичи,
Движется в зелёном, гибком зное,
Но, огнем охвачена сплеча,
Вдруг срывает крылья за спиною,
Вновь по-человечески крича!
Присмотрись, из полымя передней
Женщина бросается во тьму…
Пальцами прижму огонь последний.
