Алфавит грешника. Часть 2. Было Не было Могло - страница 5

«Власть, окроплённая кровью детей…»

Власть, окроплённая кровью детей,

Прочих невинных страдальцев,

Ради народа без пользы своей

Не пошевелит и пальцем.

Речи, доклады, воинственный пыл

Пропагандистов маститых –

Просто словесный дурман для терпил

С их мозговым простатитом,

Верящих в райские кущи – потом,

Ныне не видя исправно,

Как вырастают дворец за дворцом

У патриотов державных.

Значит, так надо, а я обречён

Правдой до смерти томиться,

Словно помятая ночью сычом,

Песни отпевшая птица.

«Внешне грозная, словно гюрза…»

Внешне грозная, словно гюрза,

Ты по сути нежнее весталки,

У которой сияют глаза,

Будто две чуть отцветших фиалки.

Но проходишь ты, не усмотрев

Никого, с кем могла бы сдружиться,

Кто бы понял твой гордый напев

Одинокой страдающей птицы.

Коль подвластен девичий удел

Самым грязным словам и намёкам,

Тех, кто жадно на тело смотрел

В предвкушении страсти глубокой.

И не знаешь ты наверняка,

Что судьбу твою переиначит:

Бег мангуста, полёт мотылька

Или беркута клёкот горячий.

«Внёс святые мощи…»

Внёс святые мощи

В храм церковный ход

На горе у рощи,

Где вальдшнепов лёт.

И с небес слетели

Вещие слова

О великой цели

Храма Покрова,

Что ни грек, ни фрязин –

Русский человек

Волей и приказом

Возводил навек.

Белый, как рубаха.

Чистый, хоть носи.

Торжище монахов.

Детище Руси.

С верой и надеждой

О судьбе иной

Вознесенный между

Небом и землёй.

Сколько поколений

У его оград,

Преклонив колени,

Мёртвые лежат.

Почему же, Боже,

Чудом и путём

Ты мне не поможешь

В житии моём.

Подлость и измену

Не перенеся,

Тает в сердце бренном

Истины стезя.

В сновиденье чутком

Воли к жизни нет,

И в глуби рассудка

Догорает свет.

Если праха в теле

Менее горсти,

Радоваться мне ли,

Господи, прости.

Коль душа не в силе

Вновь одеться в плоть,

Как бы мы не жили,

Не карай, Господь.

«Во тьме я был, смешавшись с тьмою…»

Во тьме я был, смешавшись с тьмою,

А тьма была сама собой,

Когда склонилась надо мною

С какой-то женщиной седой.

Я потянулся к ним невольно,

Как делать с юности привык,

И в тот же миг мне стало больно,

Но только лишь на краткий миг.

А после – трое в чёрном зале,

Мы предавались тишине,

Не слыша, как дьячки читали

Заупокойную по мне.

«Война ли у границ маячит…»

Война ли у границ маячит,

Внутри ли ядом брызжет враг,

Народный гнев народ не прячет,

Включая спившихся бродяг.

Идти на смерть. Стрелять в затылки.

Готовы. Будут. Без проблем.

О чём вещает пастырь пылкий –

Объединимся и вонмем.

Да как иначе, если вечно

В стране в почёте мастера

И подмастерья дел заплечных,

Изветчики да филера.

Им с властью хорошо с любою,

Особенно, когда она

Народу застит лабудою,

Глаза косые от вина.

И забывает он, болезный,

О лжи, бесправье, воровстве,

Воздвигнув занавес железный

В своей похмельной голове.

Потом парады меж развалин,

Гул торжества посредь беды,

Неистребимый, вечный Сталин

И воевавшие деды.

А потому – что не маячит,

Кто бы ни выбран был как враг,

Народ народный гнев не прячет,

Включая спившихся бродяг.

«Воровской семьей оговорено…»

Воровской семьей оговорено,

Буде помнил пацан любой:

Не клюёт в глаза ворон ворона,

Есть для этого мы с тобой.

Пусть сердца скрипят как уключины,

Проржавевшие до трухи,

Обезножены, обезручены,

Лезем разуму вопреки.

Похмелив с утра душу дерзкую,

Что объявлено нынче нам,

Христианскою и имперскою,

В соответствии временам.

Дабы выкрикнуть слово главное

В честь начальствующих голов,

Вставших стражею православною

Перед полчищами врагов.

А поверившим в невозможное,

Словно киевская шпана,

Предназначены цепь острожная

Назад Вперед

Алфавит грешника. Часть 2. Было Не было Могло - страница 5

Похожие книги