. Он говорил, что пробовал себя в этой роли, но на самом деле предпочитал лениться, и вообще ему нравилось, когда за ним ухаживают. В этом я мог с ним согласиться. Как и Джонатан, я с уважением относился к женщинам, но не возражал против того, чтобы они обо мне заботились. Впрочем, я тоже всех опекал, так что вполне мог сойти за «нового кота».
– Скорее ад замерзнет, чем ты станешь феминистом. Ну да ладно, хватит на сегодня, – сказала Клэр.
Я поддерживал Джонатана в том, что Сильвия еще не готова к новым отношениям, но дружба ей не помешает. Засыпая, я думал об этом. О том, как радость Сильвии в одночасье сменялась грустью, так же, как у Клэр, когда она только переехала сюда. Я очень хорошо понимал, что Сильвия хочет двигаться дальше, но это непросто. Я сам проходил через это. Терял людей, которых любил. И на мою долю выпало немало душевной боли, поэтому, когда я увидел Сильвию, то сразу догадался, что она чувствует, как будто мог заглянуть прямо ей в сердце.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем у меня появился шанс увидеть Хану. Я осмотрел дом, ища способ проникнуть внутрь, потому что Хана явно не собиралась выходить на улицу. В доме, где жила Снежка, моя бывшая подружка, не было кошачьей дверцы, но хозяева, уходя, оставляли открытым окно на кухне, чтобы она могла выйти погулять. Иначе ей пришлось бы сидеть у стеклянных дверей и ждать, пока ее выпустят и впустят обратно. Снежку это вполне устраивало, хотя лично я предпочитаю доступ на свободу в виде кошачьей дверцы, а лазать по подоконникам – утомительное занятие. Поскольку Хана была домашней кошкой, в их доме мало того, что не было кошачьей дверцы, так еще и окна, похоже, не открывали из-за холода. Это меня расстроило, и чем сильнее я убеждался в невозможности забраться в дом, тем больше мне хотелось туда проникнуть.
В то утро зарядил сильный дождь, и Джордж отказался выходить на улицу – у него вдруг развилось отвращение к сырости, – поэтому, зная, что он дома и в безопасности, я решил пойти посмотреть: вдруг удастся осуществить задуманное. Дождь безжалостно мочил мой мех, пока я пробирался к задней части дома, где вдруг наткнулся на золотую жилу или, по крайней мере, серебряную: одно из окон на кухне оказалось приоткрытым. Правда, оно было маленькое и узкое, наподобие форточки, но ничто не могло поколебать моей решимости. Я запрыгнул на подоконник – пока все складывалось удачно, – и попытался дотянуться до окошка. Первая попытка провалилась: я не рассчитал высоту. Перегруппировавшись, я попробовал еще раз. Мне удалось зацепиться лапами за створку и, с большим усилием, я подтянулся наверх. Но тут же обнаружил, что щель довольно узкая. Я начал протискиваться внутрь и вскоре понял, что, возможно, переоценил свои возможности. Моя задняя часть застряла в проеме, и я извивался и корчился, сожалея о том, что съел за завтраком слишком много.
– Уоу! – воскликнул я в отчаянии, чувствуя, что мои усилия ни к чему не привели. Если дело так пойдет, я проторчу в окне целый день.
– Что ты делаешь? – раздался чей-то голос. Я посмотрел вниз и увидел Хану. Она лежала на полу и вопросительно смотрела на меня.
– О, привет! Я – Алфи, твой сосед. Хотел зайти и поприветствовать тебя на Эдгар-Роуд. Но это не так-то легко, потому что ты не выходишь из дома, и я подумал, что придется мне войти в твой дом. Что я и пытаюсь сейчас сделать.
