Она вспоминала обо всём отстранённо, будто и теперь, и тогда всё это её не касалось. Она не волновалась: что же будет, она переживала, что должна бегать, суетиться, хлопотать – это было не по ней.
Председатель, молодой парень лет тридцати, пытался с ней договориться. Намекал и так и сяк, тогда и тебе, мол, неплохо будет, и у ребят всё, что надо, появится. Верочка догадалась и оборвала его в самом начале. Он понял, что все старания напрасны, и перестал обращать на студентов внимание. Дождь заливал их в дырявом сарае. От одной картошки и черняшки в животах неимоверно урчало. Настроение было прескверное.
Верочка даже сейчас поёжилась. А тогда совсем было отчаялась. Она вспомнила и усмехнулась: хотела писать в институт, просить помощи.
Помощь оказалась рядом, в соседнем колхозе, где работали ребята из другого института.
Бригадир, невысокий, плотный Юрка, быстро сообразил, в чём дело. Верочка ему понравилась сразу, это он потом уж говорил, поэтому и помочь взялся. Отношения с председателем наладили. Купили водки. Пошли к нему домой и просидели всю ночь до утра. Игорь говорил, они слушали. Он оказался сам городским, а здесь по партийной путевке. В институт опоздал: война, потом кормить семью надо. Парнем он был добрым, и после разговора всё действительно переменилось, хотя за долгую ночь ни слова не говорили о делах.
Верочка не успела поблагодарить Юру, как-то так получилось, что он вроде бы должен был ей помочь. Снова в её жизни нашёлся человек, который мог решать сложные вопросы.
До студенчества это были родители, а потом она, сама того не сознавая, искала кого-то, кто мог бы стать её проводником на крутых перевалах. Это она потом поняла и сама себе объяснила, а тогда всё совершалось инстинктивно, действовала привычка кому-то довериться.
Со стороны посмотреть: самостоятельная, весёлая, уверенная в себе оптимистка, но за ней всегда кто-то стоял.
Юра оказался как раз таким человеком, какой был ей нужен. Он помогал ей, не ущемляя её самолюбия, но стоял на своём всегда уверенно и не отступал.
К её удивлению, мама не возражала против их женитьбы. Отец же, как всегда, сказал: «Лишь бы тебе было хорошо».
Им отвели одну из двух комнат, и, кажется, началось настоящее счастье.
Единственное, чего боялась Верочка и на что осторожно намекала мать, что «пойдут» дети. Она в душе пугалась этого и стыдилась сама себя. Ей хотелось «пожить», кончить институт, а уж там видно будет. Они один раз поговорили об этом с Юрой, стесняясь друг друга, поговорили в самом начале и больше не заикались.
Юра закончил институт, его оставили на большом заводе, и к тому времени, когда Верочка защищала диплом, он был уже руководителем группы в лаборатории, звал жену к себе, но она наотрез отказалась и попала в КБ отраслевого института. Просидела за кульманом несколько лет, работа её не интересовала, и разговоры о призвании были явно не к месту, но переменить что-нибудь было трудно. Её уже затянуло.
И в семейной жизни всё шло своим чередом.
Год был похож на своего предшественника, как близнец.
Одно событие всколыхнуло их семейную тишину – Юра купил машину. Это случилось лет семь назад.
Верочка привычно думала о себе, то в третьем лице, то переходила на собственное я. В последнее время это вошло в привычку: вот так идти без особой цели, не спеша, и думать о чём-то очень конкретном, вспоминать. Она разучилась мечтать, а может, и не умела по-настоящему.
