– Проще, конечно, запереть детей по кельям, – сказал он вставая. – Почему бы не отправлять их туда, где их научат пользоваться своим даром? Ах да! Вы же закрыли последнюю академию на триста лиг вокруг.
Не оборачиваясь, алхимик вышел прочь.
– Только человек с такой черной душой может звать проклятие даром! – бросил ему вслед магистр, но Сейн его уже не услышал.
…Днем позже он стоял у замковой стены и, задрав голову, смотрел на окно третьего этажа. Сумка с серебром оттягивала плечо; эрл заплатил гораздо больше, чем они договаривались сначала.
– Я уж думал, уйдешь не попрощавшись.
Сейн посмотрел на подошедшего Урдэка, потом снова на окно.
– Ты бы смог взобраться по этой стене?
– Бес его знает, – пожал плечами тэн. – Будь годков на двадцать помоложе, может, и смог бы. Все о барде думаешь?
– Где он сейчас?
Когда они виделись в последний раз, Афолло долго разглядывал лицо Сейна, присвистывая, и цокал языком. Спрашивал, не задумывался ли алхимик о театре. Рассказал, что готовит новую пьесу и такое лицо ему отлично бы подошло. Сейн вежливо отказался.
– Еще вчера с королем уехал, – ответил тэн.
Сейн кивнул. Урдэк привычно покрутил ус и добавил с сомнением:
– Я спросил Иоланту, как он в комнату попал. У несчастной от всех этих волнений совсем, видать, разум помутился. Говорит, зашел в окно.
– Не залез? Зашел?
– По воздуху, как по земле. Может быть такое?
– Не знаю…
– Вот и я не знаю. И знать не хочу, слишком много заклинателей для меня одного в тот вечер.
Сейн усмехнулся. Когда опасность миновала, Урдэк из собранного и готового ко всему тэна превратился в ворчливого вояку.
– Сам что решил? Точно не останешься? Ты слышал эрла: можешь гостить, сколько пожелаешь.
Сейн покачал головой:
– Устал я гостем быть да по миру шататься. Осяду где-нибудь вблизи Королевского леса. Покоя хочу.
Угрэд понимающе кивнул. Потом хлопнул себя по лбу:
– Чуть не забыл! – Он вынул из кошеля на поясе золотую монету. – Взамен порченой.
– Та серебряная была. Да и заплатили мне уже.
– Ту монету в плату не учли, ты же не попросил. Бери.
Урдэк протянул золотой Сейну, и тот отпрянул. Слишком резко, чтобы это осталось незамеченным.
– Что у тебя с золотом за история? – сощурился тэн. – То плату серебром заказал, тащить тебе не лень, то теперь шарахаешься, будто я тебе козьих шариков предлагаю. Молчишь? Ну, молчи. Пивом хоть возьмешь? Я тебе бочонок отправлю.
– Пивом возьму. С пивом у меня дурных историй нет, одни хорошие. А насчет золота… Я тебе как-нибудь в другой раз расскажу.
– А будет он, другой раз-то, Сейн? – серьезно спросил Урдэк. – Не забудешь, что здесь ты всегда друзей найдешь?
– Не забуду, – ответил алхимик и пожал крепкую ладонь.
– Последняя. – Сейн покрутил монету между пальцами. – Осталось придумать, как получить две миски супа за один медяк.
Марго сидела напротив, прижав к груди кулаки и не решаясь дотронуться до стола в липких пятнах. Теперь ее сморщенный носик Сейну приходилось лицезреть постоянно: стоило ей угодить по щиколотку в дорожную грязь (а то, бывало, и не в грязь вовсе), проснуться в дешевом трактире с зудом от блошиных укусов или отведать на завтрак остывшей похлебки, пахнущей болотом.
Охотничьи сапоги, которые никому из них не подошли, Сейн прихватил с собой и удачно выменял на сносную, почти новую обувку для королевы. Но резвее от этого она шагать не стала, на десять лиг до Клатеринга им пришлось потратить полных три дня.
