– С вами всё в порядке? – Спрашивает Татьяна.
– Безусловно. – Без заминки даёт ответ Леопольд.
– Мне показалось, что вы чем-то удручены, и может быть даже расстроены. – Делает свои выводы Татьяна, когда её об этом никто не просил. Что видимо становится последней каплей в чаше терпения Леопольда, чего он уже терпеть не намерен. И он выскажет Татьяне всё, что она заслуживает, и заслужила своим, ни в какие разумные ворота не лезущим поведением.
– Я всегда считал, – с глубоким акцентированием на личном я, являющимся самым важным звеном во всяком счёте, к которому всё остальное приложится, отвечает Леопольд, – что пунктуальность прерогатива и ваших в том числе высочеств. – А вот что это такое сейчас было со стороны Леопольда, считающего родовую ветвь Татьяны за нечто побочное, то этого уже она терпеть не намерена, оправдывая эти отклонения в сторону сердиться и обзываться Леопольдом на его нервное состояние.
– Как и умение держать марку, сохраняя лицо. Я верно понимаю? – с такой предельной жёсткостью вопросила Татьяна, не сводя своего пронзительного взгляда с Леопольда, что тот самопроизвольно попятился назад.
– Верно. – Ничего другого не остаётся делать Леопольду, как сквозь зубы процедив, во всём согласиться с Татьяной. Но при этом он не может удержать в себе своё возмущение таким фактом загнанности себя в тупик. – Я всегда считал, что принцессы все сплошь избалованные особы. – Вот такую, в высшей степени неучтивость и чуть ли не оскорбление высказывает Леопольд, ставя под сомнение весь институт воспитания царственных особ. Кому, получается, что не прививают в процессе их обучения и воспитания нравственных начал, а им во всём потакают из своих внутренних побуждений, и тем самым их с самого детства может и не развращают, а из них делают ни к чему самостоятельному не приспособленных людей. Кто ничего сам не сможет делать без участия и помощи со стороны доверенных лиц – их учителей. И теперь становится ясна стратегия людей, взявшихся за обучение царственных особ, они создают на внутреннем уровне от себя зависимость людей по своему факту рождения зависимых только от одного, от своего места при короне.
Что, естественно, возмутительная для слуха всякой принцессы вещь, прямо коробящая их и приводящая Татьяну в состояние предельной с концентрированности на гневливой мстительности.
– А что насчёт себя можете сказать. – С вызовом делает это заявление Татьяна. – Вы что, в других условиях воспитывались? Неужели крестьянский труд на себе пробовали или испытывали? А ну, покажите свои руки. – Очень вдруг и неожиданно для Леопольда делает такое заявление Татьяна, да ещё и при этом его хватает за запястья рук, что Леопольд в себе весь теряется, и не может дать никакого ей сопротивления, отдавшись полностью в её руки.
А Татьяна в один поверхностный взгляд убедилась по рукам Леопольда в своей правоте, и с той же небрежностью откинула от себя руки Леопольда, обескураженного в предел таким своим одноразовым использованием – попользовалась и бросила – и вот к какому выводу пришла. – Фи. – До чего же противно морщит с такими звуками свой носик Татьяна, брезгливо смотря в сторону рук Леопольда, как будто в них содержится нечто такое, что вызывает только одну тошноту. Отчего у Леопольда даже руки вспотели от такого на них психологического давления, и он принялся их об свои брюки вытирать. – Нет в них ничего такого в помине. – А вот это уже предельно возмутительно своей фальсификацией действительности. И если физически сейчас в руках Леопольда ничего и нет, то формально в них находятся бразды правления его княжеством. Так что нечего лезть в те вопросы знаний, в которых вы не имеете познаний.
