Я доверяю себе. Доверяю не раствориться в прекраснейшем из мужчин, не забыть сладость эмоциональной независимости. Я готова любить его и себя одновременно, регулярно экзаменуя ситуацию и корригируя результат. Я доверяю ему. С легкостью вверяю себя ему. Я доверяю жизни. Если останусь одна без него, точнее, когда я останусь одна без него, то буду готова, мудра и сильна.
Я чувствую, как растворяется неприятное ощущение внутри меня, а с ним и груз принятия решения. Я согласна, я счастлива.
Любимый ждет меня перед входом в гостиницу. Гостиничная площадь звенит весной. На высаженных в земляные выемки посреди вымощенной камнем площади деревьях вдруг выросли зеленые свежие листья. Эбенэр сидит на каменной скамейке с книгой в руках. Он в белой футболке, светлых брюках, спортивно-элегантном светлом пиджаке и бело-голубых кроссовках фирмы «Адидас», как в день нашего первого свидания.
Пересекая расстояние между автоматически открывающейся стеклянной дверью, каменной скамьей и сидящим на ней греческим Богом, мое сознание успевает выслать в пространство несколько безмолвных вопросов: «Я не сплю? Все это действительно со мной происходит?»
В ответ я чувствую удивление. Восхищенное удивление тем, что все реально. Происходит здесь и сейчас. Со мной!
«Жизнь, ты прекрасна!» – мысленно складываю руки перед грудью в знак благодарности.
Мы сидим в нашем любимом греческом ресторанчике. Огромное блюдо с двойной порцией закусок почти пусто. Корзинка с поджаренным хрустящим белым хлебом и чашка со свежим соусом сацики тоже. Мы медленно пьем охлажденное греческое белое вино и разговариваем. Эбенэр просит меня рассказать о том, что происходило сегодня на работе и мотивирует меня своим внимательным взглядом и лаконичными вопросами. Я рассказываю о вопросах, которые решала в течение дня, о неожиданном визите Яна. О Яне и его истории.
– Что наполнило сегодня твой день? – интересуюсь я после того, как мой рот долго не закрывался.
– Запах и ощущение держать в руках настоящий, редкий экземпляр и содержание книги, изданной еще в XIX веке, и нотариус, – отвечает Бэн более развернуто, чем обычно.
– Нотариус? – переспрашиваю я.
Книга как занятие любимого не вызывает моего удивления. А слово «нотариус» из его уст более чем неожиданно. В ответ подтверждающий кивок. Лаконичней некуда.
Дома я возвращаюсь к сегодняшнему разговору за завтраком, точнее, за его приготовлением:
– Ты подумал еще раз о твоем предложении мне переехать к тебе?
Лицо Бэна выражает непонимание.
– Я имею в виду… – раздумываю я, как бы сформулировать мой вопрос так, чтобы он не был прямым и позволил бы нам обоим элегантно выйти из ситуации в случае, если утреннее приглашение было поспешностью. Но вспоминаю, что имею дело с инопланетянином, как называет его Эмма. С эталоном прямоты и искренности.
– Эбенэр, я подумала о твоих словах и приглашении переехать к тебе. Если твое желание не изменилось, то в ближайшие выходные мы можем забрать мои вещи. Если оно изменилось, то все останется как было.
Как бы мне хотелось познакомиться с другими Постояннолебцами, узнать их лучше. Интересно, они все так же искренни, прямолинейны, молчаливы и искусны в выражении себя при помощи жестов и выражений лиц? Вот и сейчас мой любимый пришелец просто улыбается, берет мою руку, знакомым жестом кладет в нее свое лицо и целует в ладонь. Как мне интерпретировать подобный ответ? Этот жест должен означать радостное согласие. Только вот с которой из частей моей тирады?
