После этого Он продиктовал мне адрес того злачного места.
Я хотела сказать ему «БРАВО!», но промолчала. Мне кажется, Он бы этого не оценил.
Я вдруг вспомнила, что кто-то из великих женщин сказал: «Если нужно что-то объяснять, значит, объяснять уже ничего не нужно».
Что-то оборвалось. Так обрываются струны души. Сколько их ещё у меня осталось? Или это была последняя? Меня снова выкинуло куда-то вне…
всё,
что есть у меня, —
это
ТЫ…
письма
тебе
без ответа
и
редкие встречи —
Свет…
стены,
стены,
стены,
мосты,
НЕ
сведённые
в мой
рассвет…
всё,
что есть у меня, —
ТЫ,
ТЫ —
единственное,
чего
…
нет.
* * *
Последнее время меня стали часто приглашать почитать заклинания. Но больше всего мне нравилось читать детям.
Дети – это маленькие люди, которые ещё не обросли панцирем. В них есть Свет. Они ещё могут видеть и чувствовать Иную Реальность. Во мне до сих пор живёт та маленькая девочка, которая не имеет панциря и очень ранима. Это сложно передать словами. Но когда я читаю детям, сколько бы лет им ни было, они смотрят не «на»… (меня, мою внешность, мою одежду), а «сквозь»… И поэтому они видят во мне ту маленькую девочку, которая близка и понятна им.
Дети любят задавать мне вопросы. Их вопросы – намного умнее, глубже и интересней тех вопросов, которые обычно задают мне взрослые, поэтому мне очень нравится на них отвечать.
И ещё я знаю, что многие дети тоже пишут, и часто – тайком от всех, потому что они боятся, что их кто-то поранит, ведь у них ещё нет панциря. И я всегда рассказываю им одну историю про то, как начинался мой Путь.
Мне было одиннадцать лет, когда я стала внезапно писать. Моя мама не то чтобы не хотела, чтобы я становилась заклинательницей, она была категорически против этого. Потому что она почему-то очень сильно за меня испугалась. Мама сказала тогда, что, если я не брошу это занятие, меня ждёт очень тяжёлая судьба, как и всех людей, которые что-то пишут. Она рассказала мне про жизнь великих заклинателей прошлого века: нищета, несчастная любовь, одиночество, смерть близких людей и в завершение – своя собственная, причём, как правило, трагичная. Я очень обиделась на неё и порвала свою первую тетрадку. Но потом мне стало жалко потерять то, что я «сотворила». И я собрала и склеила лейкопластырем все мелкие кусочки, превращая их обратно в тетрадку. Мама долго не разговаривала со мной после этого. Но я знаю, что «тайком от меня» она забирала мои «творения» на работу и читала их своим сотрудникам.
С тех пор я почти постоянно что-то пишу. Я никогда не ставила перед собой цели стать официально признанной заклинательницей. Я просто писала, потому что этого требовало что-то или кто-то, что или кто находится внутри меня. Но шаг за шагом я приближалась к тому дню, когда однажды часть моих заклинаний были официально изданы в Белой Книге Магии, как мне и предрекала Жанна, а ещё спустя полгода меня приняли в Самое Главное Общество Заклинателей нашего Королевства.
Я думаю, моя мама гордится мной.
* * *
В тот вечер в одном местечке города был приём, который назывался «Волшебный вечер», на который я была приглашена в качестве заклинательницы.
Столкнувшись в коридоре с одной знакомой колдуньей, я протянула ей руку и мрачно спросила:
– Что видишь?
– Я и без руки вижу, – обиженно произнесла она. – Ты стоишь на каком-то краю чего-то…
– На каком-то краю… – повторила я задумчиво и пошла на сцену…
Когда я начинала читать заклинания, люди «проваливались», я «утаскивала» их куда-то за собой. И после выступлений они говорили, что даже не помнят, какие слова я читала и в какой именно последовательности, они рассказывали только о том состоянии, в котором пребывали во время моего чтения.
