Он был Мальчиком. Хотя он им давно уже не был. Он был намного выше меня, но я видела его очень маленьким, и мне всё время хотелось придумать что-нибудь, чтобы он хоть чуть-чуть подрос, потому что смотреть на него снизу вверх, смотря на самом деле сверху вниз, было как-то не очень естественно. Но Мальчик рос только вширь…
Правда, надо отдать ему должное – он был очень хорошим Мальчиком. Вернее, правильным. Настолько правильным, что иногда казалось, что однажды он окажется пациентом моей двоюродной сестры, которая так и не стала хирургом, но работает в каком-то доме, который все люди здесь почему-то называют «жёлтым». Я так и не поняла почему, ведь я видела его, проезжая мимо, и клянусь, что на самом деле дом – белый. Но Белым домом люди называют здесь что-то другое. Я спросила у своего друга: а какого цвета Белый дом? И он мне сказал, что Белый дом реально белого цвета. Тогда почему бы этот Белый дом не называть «жёлтым»? В общем, люди для меня – загадка.
Мальчик был абсолютно земным и практичным. В его голове существовала какая-то жуткая программка, которую кто-то когда-то написал и туда внедрил. Возможно даже, сам Мальчик. Программка была похожа на вирус. Она рано или поздно убивала всё, что попадало в поле зрения Мальчика и было не таким, как Он. С тех пор он играл в правила, которые были прописаны в этой программке.
В тот день мы должны были с ним куда-то поехать на его машинке по работе. Я ещё даже не успела закрыть дверь, как он чуть ли не закричал:
– Сумку – ровно посередине на коленях!
Моя маленькая сумочка находилась в этот момент чуть правее указанного им места. Я вопросительно посмотрела на него. На что Мальчик чеканным голосом произнёс:
– Когда я буду продавать эту машинку через десять лет, её купят дороже, если на внутренней стороне дверей не будет царапин от всяких железных штучек, которые бывают на женских сумках.
На моей сумке не было ни одной железной «штучки». Но он не хотел этого слышать.
Мы ехали по трассе и искали то место, которое было целью нашей рабочей поездки. Внезапно я увидела указатель на «то место». Автоматически я воскликнула «направо» и подняла правую руку в сторону указателя, даже не прикасаясь внешней стороной ладони к стеклу, как он скомандовал:
– Возьми салфетку и срочно протри стекло!
Я попыталась ему объяснить, что даже не успела дотронуться до его наичистейшего стекла, но он сказал, что в его машинке – такие правила и, если я этого не сделаю, я буду мыть всю его машину за свой счёт.
Когда мы вышли из машинки, первым делом он открыл багажник, где помимо всяких коробочек с какими-то вещами пряталась… линейка. Он достал линейку и начал что-то измерять.
– А чего это ты делаешь? – удивлённо спросила я.
– Пока мы ехали, коробочки несколько изменили своё месторасположение в багажнике, а они должны стоять каждая на своём, строго отведённом ей месте, и так, чтобы не соприкасаться друг с другом и со стенками багажника. Потому что, когда я буду продавать эту машинку через десять лет…
Я сделала глубокий вдох и выдох.
На обратном пути он купил два пирожка. Когда мы вернулись в офис, я посмела намекнуть ему о том, что пирожка – ДВА. Он любезно предложил мне забрать один из двух пирожков себе. Я едва начала было развязывать тоненький пакетик, как он осуждающе посмотрел на меня и разочарованно произнёс:
– Ты НЕ ТАК развязываешь пакетик! Дай сюда, я научу тебя, как это надо делать…
