От неожиданности при виде его я резко останавливаюсь. Колени подгибаются, хочется рухнуть в объятия мха под ногами и уже никогда не вставать. Это и спасает меня.
Ветер больно ударяет в лицо, тут же унося выступившие слёзы, и только сейчас я замечаю, что стою на краю обрыва. Следующий шаг мог стать моим последним.
– Нужно спускаться, – голос раздаётся совсем рядом. Мужской, хриплый от долгой погони, но слишком спокойный. От него волна холодного пота прокатывается по спине, и я на мгновение перестаю дышать.
В моих трипах бывают люди, хотя и не часто. Разные люди, редко похожие на людей. Я стараюсь не разговаривать и обходить их стороной, насколько это возможно. От них стоит ждать чего угодно, но я не жду хорошего.
Я не знаю, встречаю ли я их в реальном мире в этот момент, говорю ли с ними. Но, когда молчишь, легче не ошибиться.
Смотрю на чернеющий провал перед собой, дна которого не разглядеть. И всё же спрашиваю:
– Зачем?
Мне совсем не хочется погружаться в этот мрак ещё сильнее. Вдруг я больше никогда не найду выхода на поверхность.
– Ты можешь прыгнуть в пропасть. Тогда ты тоже им не достанешься, – он не поворачивается в мою сторону, меряет шагами край обрыва, вглядывается в бездну перед нами. И кажется, будто бездна внизу живая, бурлящая, вглядывается в нас в ответ.
Нет, я не хочу упасть. Не так, не буквально. Я боюсь боли.
– Не достанусь кому?
– Подожди ещё минуту и сама увидишь, – он наконец замирает, приняв решение, опускается на колени, вгрызается пальцами обеих рук в алую землю и заносит ногу над провалом. Одну, потом вторую, и вот уже только его руки остаются на поверхности, а вся фигура тонет там.
А я слышу топот копыт по мягкому мху…
– Ты идёшь? – его голова с чёрным провалом капюшона вновь показывается над землёй. – Здесь есть, за что уцепиться. Если лезть аккуратно.
На секунду со всей силы закрываю глаза и мечтаю очнуться. В метро, на проходной, на лестнице, в офисе. Где угодно, только не у бездны, один взгляд на которую высасывает последние силы.
За эту секунду ничего не меняется. Спасения ждать неоткуда, моё безумие поглотило остатки реальности. И я лезу.
Колени мгновенно намокают, когда касаются этого странного мха. Стараюсь не вдыхать металлический запах, которым пропитано всё вокруг, и не думать, отчего он такой знакомый, а земля красная и мокрая. Так пахло, когда мать впервые разрезала свои руки.
Впиваюсь пальцами как можно глубже, разворачиваюсь спиной к пропасти и опускаю ногу вниз.
Её хватает чужая рука, и я чуть не взвизгиваю. Рука тут же толкает мою ступню на первый выступ. Твёрдый, широкий, устойчивый – и я доверяюсь. Уже не дёргаюсь, когда мой внезапный спутник помогает поставить вторую ногу.
Мы идём вниз.
В алом тумане вершина, с которой мы бежали, тут же сливается с небом. Все звуки пропадают, и я слышу только своё учащённое дыхание. Мне ужасно страшно.
Но всё те же руки аккуратно подхватывают меня, когда я слишком долго шарю в поисках новой ступени. Один раз нога соскальзывает, и я кричу, но голос мгновенно уносит ветер. Сердце всё ещё не бьётся и будто вообще пропадает из груди.
Минуты растягиваются в вечность, и мне кажется, что этот обрыв, этот камень вперемешку с землёй – всё, из чего будет состоять жалкий остаток моей жизни.
Я всегда считала себя пассивной. Немой рыбой, плывущей по течению. Странной рыбой, не умеющей дышать под водой и постоянно захлёбывающейся. Я не принимала решений, я только бежала от всего – от проблем, от родителей, от чужого взгляда и самого мира. Искала путь наименьшего сопротивления, как принято говорить.
