Первым делом Юрка пошёл в справочную и узнал, где поблизости находится общежитие какого-нибудь технического вуза, нам дали адрес общежития, если мне не изменяет память, Львовского политехнического института. Ехать надо было на трамвае, располагалось общежитие довольно далеко, и по дороге Юрок объяснил нам свой план: денег у нас мало по его вине, и он берёт на себя организацию различных схем нашей жизни, которые позволят нам сэкономить. Так, сейчас мы едем в общежитие института, где он договорится о нашем бесплатном проживании.
Прошлая его комсомольская работа и собственные таланты развили в нём способность уболтать почти любого, так что надежда была. Приехав в общежитие, мы направились к коменданту, к счастью, она была на месте. Юраша с порога с апломбом объяснил ей, что мы собой являем группу московских студентов, которая явилась с дружеским визитом к студентам Львовским, витийствовал о массе возможных мероприятий, необыкновенной пользе для львовян, которую принесёт наш визит, ещё о чём-то. Выслушав его горячую речь, комендант – он оказался милой женщиной лет сорока пяти – пятидесяти – поинтересовалась:
– А у вас есть письмо или другой какой-нибудь документ, подтверждающий цели вашего визита?
Такой подлянки от провинциальной комендантши Юрок явно не ждал. Офигеть, сидит тут, понимаешь, умничает, но не растерялся и сообщил, что письмо идёт почтой, ибо такой важный документ рискованно было везти с собой. Она откинулась на спинку стула и, разглядывая нашего трибуна с явным недоверием, поинтересовалась:
– Ну, хорошо, ну хоть что-то у вас имеется?
Конечно, – у нас имелись паспорта и студенческие билеты. Рассмотрев наши билеты, комендант сказала:
– Ну, ладно, но ведь нет никого, студенты все на каникулы разъехались.
– Как никого? А летний штаб бюро ВЛКСМ? Кто же координирует работу комсомольского оперотряда и городского строительного отряда? С кем же мы будем обмениваться опытом?
Тут Юрок явно пережал, в его голосе было столько отчаяния, что даже я – человек крайне заинтересованный в его успехе – не поверил, не поверила и комендантша, она явно нас просчитала:
– Нет у нас никого и ничего такого. Так что же вы от меня хотите?
– Вы понимаете, мы думали на время работы с вашим активом в вашем общежитии остановиться и гостиницу не заказали.
При этих словах Юрка состроил такую благостную рожу, что меня стал разбирать дикий смех, и я, чтобы не заржать, выдохнул из себя весь воздух и закаменел, боясь пошевелиться.
Комендантша хотя и убедилась в правильности своих предположений, но оказалась женщиной сердечной, пожалела трёх московских прохвостов.
– Давайте паспорта.
Заперев наши паспорта в здоровенный железный шкаф, она сказала:
Трое суток, не больше, ночевать все трое будете в одной палате, на этаже два туалета, всё бельё на дезинфекции – спать будете прямо на матрацах, являться в общежитие до девяти вечера, опоздаете – будете ночевать на улице, отпирать этаж будут в девять утра. Соберётесь уехать раньше – я в этом кабинете каждый день с девяти до пяти вечера. Всё, пошли, сторожу вас представлю.
Напугала – спать без белья, мы ж в турпоходе.
Два с половиной дня мы провели в этом старинном, прекрасном, настоящем западном городе, мне он очень понравился. Я впервые был во Львове – хорошо звучит, как бы в остальных городах союза я-то уж бывал частенько. Увы, нигде, кроме Крыма, до этой поездки я не был. Ходили, глядели на это удивительное смешение архитектурных стилей, разглядывая то ли барокко, то ли рококо, не очень понимая, где тут ренессанс или готика, да и не важно. Башка напитывалась совершенно другой информацией, чем та, которая вливалась в неё в течение года, усталость и депрессия мои испарялись потихонечку. Мне было наплевать на то, что спать приходится на матрасе, брошенном на дикую панцирную сетку, как-то, набродившись по городу, мы довольствовались на обед здоровенной паляницей и восьмисотграммовой банкой баклажанной икры: распластали хлеб на куски, намазали икру и стрескали на парковой скамейке. Впрочем, деньги тогда у нас ещё были, но было неважно, захотели так и были счастливы. Помнится, во Львове нам очень понравились двери, и не какие-нибудь музейные или двери важных учреждений – такие двери обычно красивы в любом городе, нет, все двери: жилых домов, магазинов и контор, совершенно старых развалюх и домов, явно отреставрированных, хотя таких было немного, зданий и в центре, и на окраине, все двери в городе были или новые, или отремонтированы, или отреставрированы, и всё это придавало всему городу в целом какой-то нарядный вид.
