Портфель поставила под стол, села на стул и стала представлять, как поговорит с мамой. Которой, как всегда, дома не было. Вечерние выступления в кафешантане забирали у Тамары и без того скудные часы общения с дочерью.
Алла решила ждать маму и не спать. Кроме того, хотелось что-нибудь поесть, а в доме было, как говорят, шаром покати. Алла пошла на кухню, и тщательный осмотр дал ей небольшую зачерствелую горбушку хлеба, завалявшуюся за хлебной корзинкой. Все равно придется ждать маму, она же хоть немного еды принесет из ресторана. А пока Алла зачерпнула кружкой отстоянной воды из ведра и досыта напилась, заев воду найденной горбушкой. Почти сыта. Теперь можно и ждать.
Она снова вернулась в комнату, переоделась во все домашнее и села на стул, разбирая туго заплетенные косы на пряди. Гребешок она вынула из ящика стола и начала расчесывать свои пышные волосы. Голова, освобожденная от тяжести туго заплетенных кос, стала как будто легче.
Произошедшее сегодня в школе снова встало перед глазами. Алла снова, как и в школе, почувствовала, как в ее груди надувается, как большой шар, злость на этого дурачка. Усилием воли она сдула грозивший лопнуть шар своего гнева и решила больше об этом не вспоминать. Подумала, что было бы чудесно проснуться однажды такой же, как все. Или стать такой невероятно, божественно красивой, чтоб у всех ее обидчиков сперло дыхание от ее вида! Или бы просто вернуться в Харбин, к отцу.
Чем понапрасну злиться, Алла решила поработать над своей внешностью, особенно, глазами. Ну, почему ее глаза такие узкие, что кажутся маленькими? Как бы их увеличить? Алла вытащила из школьного пенала черный угольный карандаш и попробовала нарисовать на одном глазу полосы на верхнем и нижнем веке. В маленьком зеркальце обрисованный глаз выглядел как-то по-дурацки. Как у клоуна. А если второй обрисовать?
Алла прилежно постаралась повторить обе полоски и на втором глазу. Вышло, как у Чарли Чаплина. Обрисованные черным глаза стали больше и выразительнее, но совсем не европейского разреза.
Можно, конечно, потренироваться и сделать полоски разной ширины. Не обязательно такие толстые. Уголь немного припачкал нижние веки, осыпаясь сверху и Алла стала выглядеть, как шарманщик на углу их улицы. Тот тоже копировал Чарли Чаплина, наверное.
Алла покрутила зеркальце, приближая и удаляя его, пытаясь увидеть оба глаза вместе. Наконец, ей удалось увидеть общую картину. Да уж, чересчур театральное лицо получается.
Мама Аллы пела иногда в опере, когда начала учиться в консерватории и Алла пару раз наблюдала, как наносят грим артисты перед спектаклем. И тут она вспомнила, что в маминой коробочке из-под леденцов есть маленький театральный карандашик с серебряной шапочкой. Алла побежала в мамину комнату и быстро нашла в шифоньере металлическую круглую коробочку. Карандаш был там, ура!
Ну, теперь совсем другое дело! Этим карандашом линии получаются гораздо тоньше! Алла тщательно обтерла оба глаза мокрым носовым платком и стала снова рисовать две полоски на веках. Полоски получились вполне даже приличные. Но глаз перестал казаться большим. Он стал просто круглее. А щеки – еще объемнее.
Быстро нарисовав второй глаз, Алла побежала вновь в мамину комнату, где на внутренней створке шкафа было зеркало побольше. Разглядывая свое лицо при неярком свете электрической лампочки, Алла поняла, что даже обрисованные со всех сторон, ее глаза остаются очень небольшими на довольно щекастом лице. Интересно, откуда такие щеки, если на мне можно увидеть каждое ребро, а живот прилип к позвоночнику? – подумала Алла.
