1940Глава 4. Немецкий оккупант
1940
Алла проснулась от страшного грохота. Стучали во входную дверь, и, кажется, руками и ногами. Залился истеричным лаем соседский шпиц, разбуженный этим стуком.
Накинув старенький халатик, мама уже бежала к двери, сопровождаемая тоже вскочившей и трясущейся от страха Аллой.
– Кто там? – спросила у двери мама каким-то спертым голосом.
– Комендатура! – послышался мужской голос с сильным немецким акцентом. – Открывай!
Мама отперла замок и открыла дверь. Дверь грохнула об стену, а застывший в проеме двери немецкий офицер только занес было руку, чтобы опять начать стучать.
Коротко оглядев хозяев, он деловито протиснулся мимо ошарашенных матери и дочери, и, громко топая, прошел в комнату.
– Я здесь будет жить! Вот направление! – громко сказал он и поставил свой портфель на стол.
Начав раздеваться, снял офицерскую портупею, шинель, повесил их на спинку стула и, оглянувшись и увидев возле двери вбитый неведомо кем большой гвоздь, повесил на него фуражку.
Мать с дочерью так и стояли, открыв рты, возле все ещё открытой двери.
– Что ты стоять? Давать завтрак! – отдав приказ, немец уселся на стул, широко, по-хозяйски, раздвинув ноги и откинувшись на спинку стула.
Мать, дрожа в своем старом халатике, взяла онемевшую Аллу за руку и быстро повела ее на кухню.
– Мама, кто это? – испуганно озираясь на приоткрытую дверь в зал, спросила шепотом по-русски Алла.
– Не знаю, дочка, может, его к нам расквартировали, – таким же шепотом ответила мать.
– А что теперь делать? Мы что, с ним должны жить?
– Наверное. Давай, поставь кофейник на плиту. И это, как его там, господи, зажги печь!
Алла трясущимися руками чиркала спичкой, пытаясь зажечь огонь в плите. Наконец пламя немного начало разгораться. Наполнив кофейник водой из ведра, Алла поставила его на плиту. Выглядывать в зал было страшно. Мать аккуратно нарезала весь оставшийся с вечера хлеб. В доме больше ничего не было. Кофе тоже был ненастоящий, цикориевый, его давали по карточкам.
Поставив на поднос тарелочку с хлебом, чашку с блюдцем и закипевший кофейник, Тамара понесла его в зал. Алла неотлучной тенью следовала за мамой, пригибаясь и страшась.
Офицер, увидев настолько скудный завтрак, открыл было рот, чтобы что-то спросить, но потом захлопнул его и стал деловито открывать свой портфель. Откуда извлек батон хлеба, коробочку сахарина и несколько баночек консервов.
– Вот, нарезать хлеб и открыть консервы. Как тебя зовут?
– Тамара, – несмело ответила мать.
– А это кто, твоя служанка?
– Это моя дочь, Алла.
– Почему он такой странный? Азиат? – удивился офицер.
– Мы приехали из Китая, ее отец и мой муж – китаец.
– А где муж?
– Остался в Китае.
– Ясно. Наливать кофе!
Мать налила кофе в чашку и стояла возле стола, не зная, что делать дальше. В своем же доме она не знала, как себя вести.
Алла тихонько на цыпочках пробежала в свою комнатку. Оделась и стал прислушиваться к разговору мамы и офицера.
Громко прихлебывая кофе с сахарином, офицер критично оглядывал Тамару.
