Аллегория радужной форели - страница 7

– Ты какая-то совсем грустная сегодня, что-то случилось?

Я поднимаю взгляд на Валери. Она смотрит на меня своими большими темными глазами, заботливо, но одновременно и заинтригованно, поверх классических черных очков Ray-Ban. Темные кудри красиво обрамляют ее лицо. Я ее противоположность, со светло-каштановыми волосами и голубыми глазами. А уж насколько у нас разные характеры – не меньше, чем внешность.

– Нет, все в порядке. Ты же знаешь, что я не люблю «Тиндер».

На самом деле я зарегалась для того, чтобы сделать приятное именно ей, поскольку после восьми лет жизни с бойфрендом она по определению потеряла право быть строкой в каталоге. Но, как говорится, если ты на диете, то это не значит, что тебе нельзя посмотреть меню. У меня даже есть теория, которая гласит, что именно люди в отношениях возбуждаются больше всех при просмотре «Тиндера». Им нравится тайно туда заглядывать, просто заигрывать, зная, что это их ни к чему не обязывает и они могут ложиться вечером в постель к партнеру без угрызений совести, без воспоминаний о флирте украдкой. А Валери вообще пользуется этим удовольствием по доверенности, постоянно пытаясь выставить именно меня заинтересованной стороной.

– Я не думала о «Тиндере», я говорю о тебе вообще-то, – отвечает она, теребя пуговицу пальто.

– Все в порядке. Я просто устала.

– Перебрала на вечеринке?

– Немного. Я была на дне рождения отца Макса.

– Ужас?

– Хуже. Он ненавидит своего отца.

– Я не очень понимаю…

– Это не важно. Я пошла на бранч, а потом мы напились. Но мне надо было его поддержать.

Она утешает меня проникновенным взглядом, фирменным взглядом Валери, которая все понимает, ну или по крайней мере даже если и не все понимает, то проницательна настолько, что видит тебя насквозь и не позволит увильнуть от признания в преступлении, которого ты и не совершала. Валери – бухгалтер, но я не раз ей говорила, что она вполне могла бы сделать карьеру в секретных службах, если бы была хоть чуточку поавантюрнее. Я стараюсь не встречаться с ней взглядом, но тщетно. И наконец спрашиваю:

– Ну что?

– Ты с Максом напилась или он тебя напоил?

– Вал…

– Я знаю, я говорю это тебе уже не в первый раз, но…

– Ва-а-а-а-ал…

– Но у вас такие странные отношения.

– Это ты странная.

– Ну да, я уже взрослая.

Я бросаю в нее скомканное полотенце, и мы тихонько смеемся, чтобы не мешать студентам, но мне становится легче. Валери, как и мои родные – папа и сестра, – не понимает, что меня связывает с Максом. Это трудно объяснить, тем более кому-нибудь вроде Вал – у нее уже давно есть свой дом и парень, который жарит летом барбекю, мечтает о семье, о маленьких человечках и о пятнах морковного пюре на маленьких пижамках в зайчиках. Меня все эти штуки заставляют дико нервничать, мне хочется удрать и никогда не возвращаться. У меня душа кочевника, я боюсь привязываться, я парусник. А Валери – якорь. Мы не всегда понимаем друг друга. Но мы очень любим и принимаем друг друга. Я думаю, что мы общаемся просто потому, что у нас не было выбора. Разница между нами видна невооруженным глазом, но только так я могу объяснить нашу дружбу, которая возникла еще в самом начале учебы в универе, во время ее единственного семестра по психологии, еще до того, как она поняла, что больше любит цифры, чем людей.

Вернемся к Максу. Валери знает, что я его люблю, но решительно не способна понять, как любовь может ограничиваться дружескими отношениями. Логическая цепочка в ее голове не выстраивается, когда она думает о нас. Это как пытаться объяснить слепому, что такое красный цвет. С точки зрения Валери, любить парня без всяких романтических штучек невозможно. Можно его уважать, ценить, конечно, но любить той самой любовью нельзя. Для нее мужчины – партнеры по жизни, сердцу и телу, и это просто неразделимо. Друзья – это, как правило, девушки, я например, с которыми она пьет кофе, тусуется в барах (редко) и обсуждает мужчин (часто). И она не понимает, как это Макс может иметь такое значение для меня.