Вечерним поездом Аня выехала в Нижнегорск, вся её поездка, поиски дома Векслера, затем загородной резиденции «Капкана» прошли в сплошном тумане, одно она ясно помнила, как ворвалась в дом и набросилась на хозяйку с требованием сообщить ей адрес Алексея Быданова. Женщина, её имя Аня так и не узнала, пыталась лаской успокоить девушку и, поняв, что та слишком возбуждена, сказала, где можно разыскать Алексея. Сейчас, стоя у железных ворот и дрожа всем телом от волнения, Аня ждала появления любимого. Ещё издали она увидела идущего по дорожке Алексея, и пытаясь унять нервную дрожь, несколько раз больно ущипнула себя за ногу.
– Здравствуй, Аня, не ожидал, как ты здесь оказалась, как нашла меня? – пытаясь скрыть волнение за напускным равнодушием, поздоровался Алексей.
– Здравствуй, Алёша, не ожидал, а я вот взяла и приехала, ты же не прогонишь меня? – улыбнулась Аня. – Тогда приглашай в гости, – и тревожно посмотрев на Алексея, добавила:
– Я насовсем приехала и, даже если будешь прогонять, не уеду.
– Конечно не прогоню, сейчас пойдём ко мне, ты наверняка голодна с дороги, покушаешь и тогда поговорим, – взяв под руку Аню, Алексей направился в гостиницу.
– Вот моё временное жильё, – открыв дверь комнаты, улыбнулся Алексей, – прошу, проходи, сейчас будет чай и всё прочее.
Алексей налил воды в электрический чайник и, пока тот закипал, достал из холодильника колбасу, сыр и баночку шпрот. Приготовив бутерброды и заварив чай, он указал на стол:
– Прошу, как говаривали у нас на Руси, чем богаты, тем и рады.
– Значит насовсем, а как же мать, учёба? – ставя тарелку с бутербродами на стол, спросил Алексей.
– Мама согласна стать твоей свекровью, а универе я взяла академ.
– Так, без меня, меня женили, – с каким-то мрачным удовольствием, подумал Алексей и, усмехнувшись, спросил Аню:
– Значит, ты решила стать моей женой?
– А ты возражаешь? Новые времена, новые нравы, и потому я предлагаю тебе не только свою руку и своё сердце, но и всё своё существо, которое будет служить тебе верой и правдой.
Глядя на Аню, Алексей невольно сравнивал её со своей бывшей женой: если Ларису интересовали дорогие вещи, деньги и праздная жизнь, то Аня была полной противоположностью; как истинно русская женщина она с молоком матери впитала такие понятия, как любовь и верность своему дому, заботу о своих ближних, доброту и сострадание.
– Сдаюсь и принимаю твою жертву и клянусь быть достойным её: на следующей неделе я приеду и попрошу твоей руки у матери, а сейчас ты отдохнёшь, потом я вызову такси, и ты вернёшься домой, – прижимая к себе Аню и покрывая её лицо поцелуями, ответил Алексей.
Выйдя из дома Векслера, Марина распрощалась с прокурором и, сев в свою машину, позвонила губернатору.
– Привет, милый, надо встретиться, – проворковала она.
– Хорошо, через час встречаемся на нашем месте, – услышала Марина в ответ и отключила телефон.
Это место расположилось в одном из отдалённых районов города и представляло собой небольшой уютный домик с гаражом и пристройкой, в которой жил ещё крепкий семидесятилетний старик. Прикупив по случаю домик, губернатор сделал из него своё тайное убежище, о котором знали самые близкие и доверенные люди. Через год он разыскал Ильича, так звали старика, и, поселив в пристройке, сделал его сторожем, личным шофером и фактическим хозяином дома. В конце семидесятых Ильич служил в местном драматическом театре, занимал ведущее место в труппе, неподражаемо играл роль вождя мирового пролетариата, отсюда и прилепилась к нему кличка Ильич, которая стала его вторым именем. В самом начале восьмидесятых Ильича обвинили в убийстве своего соперника по сцене, за что ему грозил если не расстрел, то уж четвертак точно. Вот тогда-то он бросился за защитой к первому секретарю обкома партии, большому любителю театра Василию Петровичу Русакову, нынешнему губернатору. В результате обвинение с него сняли, и с тех пор не было человека, более преданного губернатору, чем Ильич.
