– Этот Амулет будет помогать и оберегать тебя по жизни, – говорил Тобяку, – в трудную минуту. Обращайся к Великому и Могучему Духу, он всегда внутри тебя!
Прошли годы. Постарел наш ученый-шаман. Много добрых дел он сделал для людей земли. Амулет всюду был с ним и всегда ему помогал в трудных ситуациях. В тайге ученый ходил без оружия. Медведи, волки, росомахи, совы, орлы были его друзьями и духами-помощниками.
Потянуло его как-то повидать места времен прошедших. Плыл он не торопясь на байдаре по Енисею в тех местах, где в молодости шаманы дали ему вторую жизнь. На пустынном берегу увидел одинокого пожилого охотника-эвенка. Причалил к берегу, уселись они у костра, и старый эвенк рассказал ему историю про ученого-шамана, как его спас от смерти шаман Тобяку, а дочь шамана Кималь родила мальчика, похожего на того ученого.
– Мальчик был умным, – не спеша рассказывал охотник, – выучился на Большой земле, вернулся к своему народу и тоже стал шаманом. Я хорошо помню тот большой праздник, – говорил эвенк. – Мы все под шаманские бубны скакали и в камлании наполняли большой силой жизни Амулет, который шаман Тобяку потом повесил ученому-шаману на шею.
Собеседник молча слушал старого охотника эвенка, и у него слезы текли по щекам.
– Ты зачем плачешь, добрый человек? – спросил эвенк.
– Да больно трогательную и душевную историю ты, охотник, мне рассказал, – смахивая текущую слезу со щеки, ответил путник. А тот Амулет висел у него на груди под курткой…
У молодого сибирского бойца-эвенка с самого начала войны все шло наперекосяк. То его долго не брали на фронт и оставляли в тылу, потому что у него предки были шаманами, да и почти не понимал русский говор. Сам он не собирался в шаманы, но был отличным охотником, метким стрелком и непревзойденным следопытом. Помогал артели в заготовке мяса и пушнины для фронта. В качестве сопровождающего обоза ему все же удалось попасть в город. А потом всякими обходными путями забрался в эшелон, шедший на фронт. При приближении к фронту авиабомбежка эшелона – и он попадает в госпиталь с множественными осколочными ранениями, несовместимыми с жизнью.
Но молодой крепкий организм сибиряка переборол смерть. А поскольку он значился в госпитале с фронтового эшелона, то и направили на фронт, в мотострелковую дивизию. Планировалась масштабная наступательная операция, и его с двумя бойцами послали в разведку. Успешно выполнив задание, на рассвете разведгруппа возвращалась в часть. Но в небольшом углублении среди травы и редких кустарников на открытом пространстве наш охотник увидел волчицу с перебитой ногой и ранами по телу, а рядом сидели шестеро маленьких волчат. Мелькнула мысль, что здесь через несколько часов начнется нешуточное боевое сражение тяжелой техники.
Он незаметно отделился от разведгруппы и стал ползком перетаскивать волчицу и волчат к ближайшему лесу. Здесь он соединил косточки сломанной ноги зверя, смазал открытые раны пережеванной еловой смолой с травами, обложил место перелома палочками и перевязал куском рубахи. Но, возвращаясь в часть, он оказался на том месте, где лежала волчица с волчатами, и начался страшный бой. Вокруг рвались снаряды, ревели танки, строчили пулеметы. Недалеко от него взорвался снаряд и изрешетил охотника осколками.
Фронтовые санитары после боя нашли его почти безжизненным. В госпитале долго он не выходил из комы. К удивлению врачей, сибиряк выжил, но весь изуродованный осколками, и подлежал мобилизации в тыл как непригодный для передовой. Из-за повреждения голосовых связок он не мог говорить. Из горла вырывались хриплые звуки, похожие на «тынка, тынка» (танки, танки)…
