Хотя… Наверное, в таких войнах ничего не бывает лишним.
За Угримом и Тимофеем с Тропы вышли Феодорлих и Огадай в окружении пеших телохранителей. Император встал справа от князя, Огадай – слева. Сразу за ними из черной бреши в пространстве хлынула тяжеловооруженная конница. Рыцари и нукеры выезжали смешанным потоком, однако беспорядка не было.
Едва выдвинувшись с Тропы, латиняне разворачивались вправо. Кочевники строились слева от Тропы.
Две армии быстро учились действовать слажено. Во всяком случае, они уже умели не мешать друг другу.
Разношерстый и разноязыкий кавалерийский строй быстро разрастался по флангам. Латинянско-татарское воинство, хоть и было изрядно потрепанно в предыдущих боях, все же выглядело достаточно грозно.
На копейных банерах и рыцарских щитах пестрели цвета германских, британских, французских, бургундских, испанских, итальянских, датских, шведских, моравских, польских и угорских гербов. Колыхались на ветру помеченные черными, белыми и красными крестами плащи и штандарты тевтонов, ливонцев, госпитальеров и тамплиеров. Развевались разноцветные бунчуки и хвостатые знамена татарских сотников, тысячников и темников.
Светские рыцари, воины-монахи крестоносных орденов, конные оруженосцы, кнехты и арбалетчики выстраивали сплошную стену живых частоколов и клиньев с одной стороны Тропы. С другой становились изогнутой дугой закованные в пластинчатые латы нукеры и легкие стрелки на низкорослых степных лошадках.
Оружие было обнажено. В арбалетных ложах и на кибитях луков лежали стрелы. Латиняне и татары были готовы к бою. И те, и другие ждали нападения. Но далекая Стена безмолвствовала. Пока безмолвствовала.
От неизвестности и тягостного ожидания Тимофею было не по себе. Судя по всему, похожие ощущения испытывали и остальные.
– Они нас что, не видят? – Феодорлих, прищурив единственный глаз, напряженно вглядывался вдаль.
– Видят, – заверил его Угрим. – Со Стены далеко видно.
– Тогда почему не нападают? – проворчал Огадай, нервно озираясь вокруг. – Я бы непременно напал. Глупо не нападать на врага, который сам готовится к нападению.
– Мы слишком далеко от Стены, – ответил Угрим. – Здесь я не ощущаю ее силы. А выходить из-под защиты Стены и в открытую атаковать противника, у которого имеется три Черных Кости и немалая армия за спиной – безрассудство.
– Значит, мы можем собирать здесь войска? – Феодорлих вздохнул с явным облегчением.
– Этим мы сейчас и занимаемся, ваше величество, – усмехнулся Угрим.
– А что делают там, на Стене? – ткнул подбородком вперед Огадай.
– Тоже стягивают войска, – пожал плечами Угрим.
– Как думаешь, коназ, ханьский колдун уже здесь?
– Скорее всего, – кивнул Угрим.
Дальше разговор не клеился. Угрим, Феодорлих, Огадай и Тимофей молча смотрели на Длинную Стену. Стена смотрела на них. Время шло. И оставалось только ждать.
Ждали долго…
Вслед за конницей с Тропы выдвинулась пехота. Выходили и строились ровными рядами фряжские арбалетчики, щитоносцы и латники, английские лучники, швейцарские алебардщики и фламандские пикинеры. Бестолковой толпой валили кнехты, многочисленная прислуга и работный люд. Позади конных нукеров и стрелков Огадая становились татарские воины, потерявшие в боях коней и безлошадные бедняки-карачу.
Солнце садилось. Длинная Стена сливалась с линией горизонта.
С Тропы выезжал обоз. На повозки были уложены осадные щиты и лестницы, которые так и не пригодились при штурме низаритской крепости.
