– Что это за гонки? – спросил Бенно старшего штурмана, подле которого он стоял. – Что им надо от нас?
– Людей! – отвечал, улыбнувшись, тот. – Они хотят заполучить учеников или приказчиков для своих торговых заведений!
– Неужели здесь, в Рио, нет молодых людей, пригодных для этой должности? Почему же эти господа не дожидаются даже, пока пассажиры сойдут на берег?
– Надо вам сказать, что все белокожие бразильцы до того ленивы, что купцы вынуждены нанимать себе помощников из числа вновь прибывших из Европы молодых людей! Вон видите в третьей лодке того низенького кривобокого сеньора. Это и есть Нидербергер!
– А-а! – протянул Бенно.
Болезненное чувство сдавило его грудь: неужели этот неряшливый, неопрятный, болезненного вида тип, все время толчками и щипками подгонявший своего замученного негра – его будущий принципал!
Вдруг за спиной Бенно появился Рамиро.
– Три дня мы пробудем в городе, я выслежу, куда вас уведут, и всегда буду подле вас, не забывайте этого! – прошептал он.
– А собака, сеньор? – вымолвил Бенно.
– Собаку я возьму к себе: этот скряга вряд ли потерпит у себя в доме это животное!
В этот момент на палубе появился и сам Нидербергер.
Увидев его, агент отыскал в своем кармане письмо сенатора Цургейдена, адресованное на имя этого господина, и, поздоровавшись с ним, протянул ему пакет.
Когда тот пробежал его, агент представил ему Бенно и затем простился с ними обоими.
– Как же тебя зовут, мальчуган? – спросил Нидербергер.
– Бенно Цургейден!
– Ну, зачем так важно! Есть у тебя багаж?
– В каюте саквояж, да в трюме – ящик!
– Прекрасно, все это я оставлю у себя в залог, для того чтобы ты не вздумал сбежать! Ну а теперь живо в лодку!
Негр дремал, свернувшись клубком на дне лодки, но, заслышав издали голос своего господина, вскочил как ужаленный.
– Вперед, Твилус! Вперед, не то попробуешь кнута! – крикнул крикливым, раздраженным голосом Нидербергер.
– Да, да, сеньор, да, да!..
Когда они пристали к берегу, Рамиро уже стоял на пристани, засунув руки в карманы и ни одним взглядом, ни одним движением не выдал, что он знаком с Бенно, и на всем пути через город незаметно следовал за ними по пятам.
Сначала они шли по красивым широким улицам, затем вошли в так называемый старый город, представлявший собой поистине неприглядную картину. Невероятно узкие улочки с грязными, ветхими домами, тесные крошечные дворы, нестерпимая духота, мириады москитов и потоки жидкой грязи, текущей медленно вдоль улиц, – вот что увидел здесь Бенно. В глубоких рытвинах и ямах посреди этих улиц валялись свиньи, полоскались утки, бродили козы; полуголые и совсем нагие негритята выглядывали из домов и калиток. Бенно едва мог дышать в этой удушающей атмосфере.
Но вот они достигли своей цели; то была донельзя жалкая, низкая лавчонка, беспорядочно заваленная всевозможными товарами, начиная от муки и патоки и кончая салом и сапожной ваксой.
В дверях Бенно обернулся еще раз и убедился, что Рамиро заприметил дом, куда он входил. Затем перуанец слегка махнул ему рукой на прощание и тотчас же скрылся из виду.
Куры и другая домашняя птица, коты и котята прыгали по ящикам с крупой, лакали из кадушек, словом, хозяйничали по-свойски; в лавке не было ни души. Нидербергер тут же поднял с полу какую-то тряпку, там сдвинул ящик и сердито оглянулся кругом.
– Ни души в магазине! Как только я поверну спину, никакого надзора, хоть все раскради!
