За девочками следовали около двух десятков лошадей, богато украшенных пестрыми попонами, кистями и цветами; на широком седле у каждой красовалась пестро размалеванная деревянная фигура какого-нибудь святого. Люди несли знамена, хоругви и какие-то пестрые значки, затем опять следовали музыканты, и, наконец, длинной вереницей шествовали в полном облачении монахи и духовенство всего города, неся под высоким раззолоченным балдахином ковчежец или дароносицу, величайшую из всех святынь, перед которой весь народ падал ниц.
Шествие замыкали опять-таки негры с петардами и хлопушками. После прохождения шествия все ворота и двери домов запирались на запоры, и ни на улицах, ни на дворах не показывалось ни души.
– Вот теперь негры-каноэйросы примутся за свое дело: смотрите, как они рассеялись во все стороны; у каждого из них в руке короткий нож или кинжал; оружие это заранее было заготовлено и доставлено к месту сходки. Смотрите, один из них бежит прямо сюда. Тише! Не стреляйте! Ради бога, не стреляйте!
– Смотрите, Бенно, этот долговязый парень, видимо, имеет сильное желание принести своим языческим божествам белолицую человеческую жертву, потому что она считается гораздо выше человеческой жертвы своего единоплеменника. Смотрите!
Действительно, в этот момент гигант негр с горящими глазами, порывисто дыша, стал подкрадываться к веранде, размахивая кинжалом над головой и выискивая себе жертву, стараясь прорвать где-нибудь тесно сомкнутый ряд вооруженных людей, чтобы вонзить свое смертельное оружие в чью-нибудь грудь. Несколько минут длилось это безмолвное отражение нападения и упорное старание пробиться; наконец, негр убедился в неисполнимости своего замысла и, с дьявольской силой запустив в толпу кинжал, скрылся во мраке ночи с быстротой метеора. Вместе с ним скрылись и остальные негры.
– Никто не ранен? – тревожно осведомился хозяин гостиницы.
– Слава богу, никто!
Спустя минуту где-то невдалеке раздался пронзительный крик, потом стон, и затем все смолкло. Вероятно, каноэйросы все-таки нашли и уложили на месте какую-нибудь жертву в умилостивление своих грозных богов.
Вскоре после этого Бенно отправился в приготовленную для него и его товарищей просторную спальню и с наслаждением растянулся на свежей соломе, накрытой мягкими шерстяными одеялами. Сеньор Рамиро и Педро оставались до глубокой ночи на террасе за бутылками вина.
Тогда Мигель тихонечко подкрался к Бенно и шепотом осведомился у него:
– Куда же мы, собственно, направляемся отсюда?
– В Перу!
– Это правда? А я полагал, что сеньор директор меня обманывает.
– С какой стати? – удивился Бенно.
– И Юзеффо, вероятно, оставался у себя на родине. Он никогда не приезжал в Венгрию! Что, если этот Юзеффо явится к нам на встречу! Если все это было только сон! И собака лаяла при этом, и водяные нимфы простирали ко мне руки, грозили мне, хотя я был совершенно неповинен в содеянном!
– А кто такой Юзеффо, Мигель? – спросил Бенно, но вопрос его остался без ответа. Бенно не стал расспрашивать, решив, что лучше не выпытывать у безумного его тайны, потому что и без того будущее готовило много забот и затруднений.
А на дворе снова разразилась гроза с проливным дождем, но на сей раз ливень не страшил подростка: в его помещении было и сухо и уютно, не то что в прошлую ночь.
