прекрасно понимала, что вот сейчас эмоции сдерживать необходимо.
– Можно узнать, чему я обязана вашим предложением? – спросила она.
44
Завулон хмыкнул:
– Исключительно эгоизму темных, Надежда Антоновна. Учитывая ваши
возможности, я бы предпочел оказать вам услугу. Светлые умеют быть
благодарными. Мне это пригодится.
Надя ненадолго задумалась. Принимать услуги Завулона было противно.
Соглашаться – крайне опрометчиво. Отказываться – глупо. Благодарить -
гадко.
– Я буду иметь в виду ваше предложение, – подобрала она наконец
нужную формулировку.
По-видимому, Завулон ничего больше и не ждал. Он положил на стол
перед Надей строго оформленную визитную карточку, поклонился, встал и
вышел.
Официантка принесла кофе. Пить его уже не хотелось, равно как и не
хотелось прикасаться к визитной карточке. Надя внимательно посмотрела на
нее, запомнила телефон, расплатилась за невыпитый кофе и вышла из кафе.
Карточка, лежащая на столе, побледнела и растаяла.
Глава 6. Отцы и дети (Антон Городецкий)
Я сидел за компьютером и писал квартальный отчет. Обычный скучный
квартальный отчет. Обнаружено столько-то нарушений со стороны темных, из них со стороны вампиров – столько-то, со стороны оборотней – столько-
то, магов – столько-то… Переходим в следующую графу. Седьмого уровня
нарушений Великого Договора – 212, шестого – как ни странно, больше, 230, ну, и так далее, вплоть до четвертого уровня. Первого, второго, третьего
уровней, как водится, не зафиксировано, ну и слава Богу!
Допечатав очередную страницу, я в который раз задумался о
бессмысленности своей деятельности в Дозоре, и Дозорной Службы вообще.
Что-то рано у меня началась эта усталость от службы. Семен вот недавно
юбилей отпраздновал, двести лет беспорочной службы силам добра, и по-
прежнему полон энтузиазма. Хотя… это он говорит, что полон, а как оно на
45
самом деле? Все эти его периодические пьянки в странных компаниях со
странными личностями… Все эти его игры в хитрого мужичка… Да и он сам
про себя все знает. Он ведь и сам как-то сказал, что каждый бережется по-
своему.
Да и чем ему еще заняться? Любимая его умерла почти сто лет назад, а
он сам как-то в доверительной беседе признался мне, что он однолюб.
Действительно, кроме службы ничего больше не остается. Кстати, Семен в
последнее время достаточно охотно берет учеников, и его игра в ленивого
наставника – это скорее всего тоже игра. Юлю он воспитал замечательно.
Просто Семен дает своим подопечным полную волю и начинает их строить
только в случае действительно серьезных провинностей. Пожалуй, я бы
предпочел, чтоб наставником Нади был не Игорь, а Семен. Я наконец-то
осознал причину своего смутного беспокойства. Что-то Игорь последнее
время глядит на меня глазами несчастного спаниеля. А спрашивать у него
или у Нади, что там приключилось, как-то неловко.
Нет, пожалуй, во мне проснулась обычная человеческая тоска по
обычной человеческой жизни, которой осталось не так-то уж много. По
человеческим меркам от силы четверть века. Нет, понятно, что как иной, я
могу прожить еще несколько веков, а в случае безумно удачного расклада – и
тысячелетий, тьфу-тьфу. Я постучал по клавиатуре, сообразил, что делаю
что-то не то, еще раз плюнул уже через плечо и постучал на этот раз
правильно – по столу. Как справедливо говорил мне Гесер, да и не только он, первые сто лет человек живет все-таки обычной человеческой жизнью. Так
