– Кажется, в этой деревне самый страшный не Ингар-Моран, – не сдержал Магнум поддразнивания и улыбки.
– Возможно, – в глазах Алу что-то блеснуло, и она склонилась, лишая его возможности сделать следующий вдох. – Тебе лучше опасаться, – лицо её было совершенно непроницаемо. Магнум в этот момент почувствовал очень многое, но уж точно не страх.
– Очень страшно, – произнёс он отстранённо, оглаживая взглядом её черты, глаза его метнулись к её нежно-розовым губам. Алу пахнет печёными яблоками и хвоей. Каков же будет её вкус?
– Идём, я покажу тебе остальное. Заодно зайдём к охотнику за дичью, – отступила она, но эта густая магия никуда не делась.
Здесь, вдали от академии, вдали от обязательств, Магнум ощущал, что те чувства, которые он так старательно гнал от себя, теперь наступали волнами, грозя снести всё на своём пути, если он не последует их воле.
Но он не собирался бросаться в это сломя голову. Он хотел ступать осторожно, шаг за шагом выясняя, что ему позволено. Его желания отступили на второй план. Магнум мог бы просто стоять и смотреть на Алу целыми днями, и не ступить ни единого шага вперёд, если бы она попросила. Потому что его главным желанием стало её счастье. И он готов сделать для этого так много, что сам не знал, где же находится предел. Возможно, его не существует.
Деревня Аольм оказалась довольно маленькой. Провинциальное устройство нисколько не смущало его, у Магнума самого есть дом в глуши. Который он, правда, оборудовал водопроводом. Но работа на свежем воздухе всегда позволяла привести разум в порядок.
Магнум наслаждался весенним ветром, шелестом листьев, ароматами леса. Жизнь в городе имеет свои преимущества, но только на природе в нём появлялось истинное умиротворение.
Он покосился на идущую рядом Алу, с необыкновенным энтузиазмом рассказывавшую, что и как здесь устроено.
Внутри на мгновение разлилась грусть. Жаль, что Алу и тёте Ирме так и не довелось как следует познакомиться. Он рассказал ей об Алу немного, но это было не так, как нужно. Это было осторожно, неуверенно, неполно. Сейчас Магнум ощущал уверенность, ощущал неотвратимость, незыблемость собственных чувств. И он бы хотел поделиться всем этим со своими близкими, чтобы они могли разделить его радость.
Алу пребывала в тихом волнении от предстоящего костра. Магнум, несмотря на дружбу с Флос-Виной, знал очень немногое. Подруга скрывала от них с Аароном большую часть своей прошлой жизни, и у Магнума были догадки, почему.
К закату Алу вышла из комнаты. Одетая во всё белое и лёгкое, она показалась ему богиней, соизволившей спуститься к нему, глупому смертному. Магнум сглотнул, стараясь не слишком пялиться и не задерживать своё внимание на узкой полоске кожи между блузой и поясом юбки, по которой нестерпимо захотелось провести кончиками пальцев, чтобы узнать, какова она на ощупь. Лёгкие, струящиеся вдоль спины волосы, забранные у лица, очень шли Алу, делая её более открытой и мягкой. Но она всё ещё оставалась собой. И смотрела на него немного неуверенно.
«Я люблю тебя», – хотел сказать он.
– Красиво, – только и сказал Магнум. Но он мог либо уместить всё это в одно слово, либо до конца ночи рассказывать Алу, как теплы её глаза, или что веснушки на её руках и ключицах словно маленькие звёздочки, которые он с удовольствием бы посчитал своими губами или кончиками пальцев, если бы она ему позволила. Магнум мог бы также случайно рассказать о своих чувствах, о которых она ещё точно не готова услышать. На Алу свалилось столь многое, ему следует держать себя в руках.
