– Я не могу бросить тебя в беде. – прошептал Су Минъинь. Пока Умэй гадала, пьян он или снова дурачится, он продолжал. – Слышал, этот Мо Сюэшоу – опасный тип.
– Я тоже не безобидная. – произнесено с едва различимым намеком. Су Минъинь безошибочно уловил его и отодвинулся.
– Мо Сюэшоу ищет так много народа. Умэй не боится, что ее опередят? Она вполне могла бы поручить заботы о нем другим.
– Кому же? Чем больше людей преследуют одну цель, тем меньше вероятность, что она будет достигнута. Каждый будет полагаться на остальных, и в итоге никто не сделает ничего. – она выдержала паузу, прежде чем сказать. – Я буду рада, если глава Су сопроводит меня в пути.
Так она сможет присматривать за этим двуличным типом. Это лучше, чем гадать, что же он задумал и когда ждать сюрприз.
Су Минъинь, услышав это, смутился. Он слегка склонил голову, пряча глаза. А за поднятой чаркой вина он скрыл горький излом губ.
Глава 5. Улика первая к новой загадке ведет
Утром следующего дня разношерстная компания из пяти заклинателей вошла в негостеприимно распахнутые ворота Дворца Цзянья. Стражи были как на подбор мрачные и неприветливые. Умэй подумалось, что они невольно копируют манеры своего главы.
Встретить их никто не вышел. Даже прислуга сновала мимо, не замечая гостей, будто те обратились бестелесными призраками.
Время близилось к полудню. В это время хозяин Дворца должен был быть погружен в работу. Главный павильон Дворца – Дом трех заветов – выделялся среди остальных строений пышностью, и незваные гости быстро разыскали место, где должен был заседать господин Лю.
Лю Шэ48 – нынешний глава Цзянья, восседал на скромном троне на небольшом возвышении. Кроме него, в павильоне не было ни души. Две курильницы для благовоний источали белый пар. Пах он отвратительно. Вероятно, глава Лю воскурял в курильницах не благовония, а лечебные травы. В этом была особенность всех носителей фамилии Лю – непрерывные эксперименты над собой. Занимаясь ядами со дня основания Дворца Цзянья, все члены клана с детства принимали яд малыми дозами, чтобы в будущем избежать отравления. Нередко эта практика забирала у них годы жизни. И, будто этого мало, они еще и ели, пили и окружали себя ароматом целебной дряни собственного изготовления.
За девять минувших лет Лю Шэ не изменился. Нельзя было точно угадать, сколько ему лет. Он походил одновременно на столетнего старца и совсем еще юного мальчишку. Он был не красив и не уродлив. Человека с настолько заурядной внешностью найти сложно. Умэй казалось, что, закрой она глаза, тут же забыла бы, как он выглядит.
Погруженный в бумаги, он не поднял глаз, чтобы взглянуть на гостей. Холодный и неподвижный, как рептилия, он мог сидеть в одной позе так долго, что ни у кого не хватило бы терпения проверить, насколько.
– Значит, это госпожа Шань убила моих Цикад? – прошуршал Лю Шэ. Его манера говорить почти шепотом, но так, что все отчетливо слышали каждое слово, всегда поражала Умэй.
– Ваши Цикады убили моих людей. – ответила она.
– Тогда мы квиты.
Лю Шэ наконец вернул бумаги на стол и оглядел присутствующих. Так как он не удосужился соблюсти приличия, никто не стал отвешивать ему полагающиеся поклоны.
Возможно, от регулярного употребления яда и прочей самодельной гадости, взгляд Лю Шэ всегда подергивала легкая дымка. Но движения его всегда были собраны, а в речи не слышалось растерянности.
