– Не думаю, что ваш племянник захочет со мной делиться чем-то личным.
– Не сразу, но уверен, ты сможешь его разговорить.
Офелия задумалась, взвешивая риски, и некоторое время спустя честно призналась:
– Он меня пугает…
– Гамлет не опасен! Он резок и упрям, однако, уверяю, к насилию не склонен, – поручился Клайв.
– Но в Англии подрался, – припомнила Офелия.
– Так дело молодое! Он назло. Чтобы меня и мать свою задеть. Да и Лондон с первого дня невзлюбил, всё твердил, что его сослали. В той драке серьёзно пострадало лишь окно, и, возможно, самолюбие того, кому племянник нос расквасил, не больше.
– Не знаю, – тяжело вздохнула Офелия. – Он так смотрел сегодня, будто я ему дорогу перешла.
– Он на всех так смотрит, говорю же: весь мир – ему враги. Но ладно, понимаю, я слишком многого прошу.
– Я поговорю, – внезапно согласилась Офелия. – Во всяком случае попробую…
Ближе к вечеру, так и не дождавшись Адмона, Офелия решила последовать совету Клайва и прогуляться по пирсу.
Дом был возведён на прибрежье небольшого озера, по одну сторону которого возвышалась холмистая гряда, плавно переходящая в извилистую полосу лиственного леса, а по другую болотистая заводь, густо заросшая острой осокой и воздушным тростником.
Солнце медленно опускалось к линии горизонта. Мягкий вечерний свет скользил по лазурной глади, делая поверхность почти зеркальной. Тени деревьев, протянувшиеся вдоль противоположного берега, придавали краям водоёма глубину. А небо, отражённое голубовато-лиловым полотном, подсвечивало туманную дымку, уже пустившую свои седые щупальца по воде.
Ступив на деревянный настил пристани, приветливо скрипнувший под ногами, Офелия направилась к пирсу, разглядывая старую лодку, привязанную к одному из столбов. Её выкрашенное ярко-синей краской дно местами облупилось, на вёслах виднелись засохшие ошмётки тины, создавая странный узор, а не первой свежести спасательный жилет, слишком долго лежащий без дела на скамейке, был сплошь усеян пятнами и разводами, оставленными дождём. Лодка плавно покачивалась и легонько билась кормой об опорную сваю, хотя озеро казалось совершенно неподвижным.
Дойдя до оконечности пирса, Офелия сбросила обувь и села на краю настила, свесив вниз ноги. Ступни воды не касались, но лодыжки лизнул прохладный ветерок. Поверхность озера переливалась бликами: то мрачно зелёными, как глаза Адмона, когда он злился, то нежно-золотыми, как веснушки на его щеках, местами покрываясь рябью устроенной оравой водомерок.
Сделав глубокий вдох, ощущая, как лёгкие наполняются свежим водорослевым воздухом, Офелия прикрыла глаза, подставляя лицо прощальным лучам заходящего солнца. Разговор с Клайвом не шёл из головы. Стать другом Гамлету? Узнать какие он хранит обиды? Задача будто бы не из простых. В особенности при полном отсутствии симпатии. Но благодарность за оказанный приют и помощь с отцовским погребением, не позволяла отпустить мысль.
Вдруг совсем рядом раздался треск старых досок, а следом звонкий плеск. Офелия, распахнула глаза и огляделась, замечая неподалёку светло-голубое махровое полотенце. А в следующий миг чуть от неё правее из глубины озерного зеркала, теперь расходящегося кругами, вынырнул Гамлет, вспенивая вокруг себя воду. Его появление было столь неожиданным, что девушка едва не всхлипнула. Белоснежные волосы парня ниспадали на обнажённые жилистые плечи струящимся водопадом. Взгляд был по-прежнему холоден, но не враждебен, как показалось утром. На нижней губе зияла трещина, заполненная запёкшейся кровью.
