– Будь это кто-то другой, о нём тоже нашлось бы кому горевать. Но в одном ты, Ката, не прав – мультяшки многому учат детей, они быстрее развиваются и становятся смышлёнее. Хотел бы я в своём детстве смотреть мультики и гулять со сверстниками, а не таскаться за своей матерью.
– Прошлого не вернуть. Но я верю, что наши потомки будут счастливее нас.
– Люди помогут нам в этом, поверь мне.
– Я уже верю. Так оно и будет.
В доме экс-вице-губернатора застолье перешло в мирные посиделки. Марианна выставила на стол кувшин с наливкой, и речь за столом потекла в другом русле. Все перспективы на ближайшее будущее уже обсудили и предались воспоминаниям о прошлом. Мужчины часто вспоминали о смешных и курьёзных эпизодах в своей юности, женщины не уступали им в этом.
Слегка захмелев, Лёля запела песню на певучем языке своей родины.
– Ой, чий то кинь стоить,
Що сыва грывонька.
Сподобалась мэни, сподобалась мэни
Тая дивчинонька.
К удивлению Виталика, Степан с Маришей очень приятными голосами подхватили песню. Петь продолжали уже квартетом.
– Нэ так та дивчина,
Як билэ лыченько.
Подай же, дивчина,
Подай же, гарная,
На коня рученьку.
Дивчина пидийшла,
Рученьку подала.
Ой, краще б я була
Кохання не знала.
Кохання-кохання
З вечора до рання.
Як сонэчко зийдэ,
Як сонэчко зийдэ
Кохання видийдэ.
– Я всегда думал, что ты не особо привечаешь нас, выходцев из Украины.
– Зря ты так думал. Ничего и никогда я не имел против хохлов, как и против кого-либо. Я сужу о людях не по национальности, а по поступкам. Если человек дерьмо, то он дерьмо, и этим всё сказано. Если же человек хороший, то и я ради него в лепёшку расшибусь, будь то хохол, немец, латинос. Правда, Мариша?
Мариша склонила свою голову на руки и тихонько посапывала.
– Всё, мужики, хватит, уморили девку. Она ведь на сносях, ей отдыхать больше надо, а вы тут прожекты обсуждаете. Отнесите-ка её в кровать, и мы пойдём домой.
Степан метнулся в спальню, разложил постель, после чего бережно перенёс спящую женщину в кровать.
– Ну что, Стёпа, пойдём и мы баиньки. Спасибо за гостеприимство и за…
Закончить фразу ему не позволил вызов по коммуникатору. Вызов в такое время мог означать только одно – где-то что-то случилось.
– Шеф, говорит Купер. В гостиничном комплексе что-то происходит. Слышны крики, окно разбили, но не пожар. Что нам делать?
– Купер, продолжай патрулирование возле комплекса, ни во что не встревайте, мы сейчас будем. Ждите через пару минут.
– Виталя, что стряслось?
– Быстро к краулеру. Лёля, ты домой, а мы со Стёпой к гостинице.
– Я с тобой.
– Я сказал домой. Юля уже заждалась нас, присматривая за племянниками. Скорее всего, её сейчас тоже вызовут к гостинице, с кем дети останутся?
Лёля поняла, что спор не уместен, и бросилась к двери своего дома. Дома Степана и Кацубы стояли друг напротив друга, Лёле нужно было только перебежать дорогу, разделяющую их. Не успела Лёля добежать до дома, а дверь уже распахнулась, и из неё выскочила Юля Сачко, застёгивая на ходу комбинезон. Перемолвившись несколькими словами, девушки разбежались – Лёля устремилась в ещё приоткрытую дверь своего дома, а Юля бросилась к краулеру, где её дожидался Кацуба, предупредительно придерживая открытый люк. Как только девушка нырнула внутрь, машина резко рванула к побережью, где и находился гостиничный комплекс, построенный горожанами для экипажа «Глории».
– Юля, тебе хоть что-то толком сообщили, что там такое стряслось? Вижу только, что не пожар, не видно огня.
